Между клизмой и харизмой
Шрифт:
А тем временем народ томился в холле, то и дело заглядывая в зал торжеств, где суетились музыканты, настраивая звук. Особо дерзкие, будучи уже слегка навеселе, подходили к Лукичу с вопросом:
– Когда же пить позовут?
– Босса ждем, – строго осаживал жаждущих Лукич и каждый раз вынимал из жилетки карманные часы, давая понять, что вот-вот Ярдов появится.
Заметив мое любопытство, Николай Лукич скупо похвастался:
– За безупречную службу в органах. Золотые, от самого Крючкова.
Ожидание становилось
– Вольдемар Григорьевич, познакомься, это наш вице-президент по маркетингу! Реклама, которая лезет из всех щелей, – его рук дело.
О всесильном рестораторе Вольдемаре Пасынчуке я был наслышан еще в студенческие годы, когда проникал, подкупая швейцара, в «Тройку» на Загородном. Ресторан славился джазовыми концертами Давида Голощекина, игравшего на скрипке и флюгельгорне.
– «Олимпия» была построена в сороковые годы прошлого века. – Вольдемар Григорьевич почему-то решил, что нам интересна история его дворца. – Ей в разные годы владели княгиня Долгорукая, министр Нессельроде, князь Шаховской. Три года назад благодаря мудрому решению Анатолия Саныча дворец был отреставрирован.
– Извините, кого?
– Нашего мэра Собчака. И сейчас здесь располагается Заявочный комитет по проведению Олимпийских игр в Петерб…
Не успел Пасынчук договорить, как по парадной лестнице вбежал Ярдов и, не здороваясь ни с кем, направился в центр зала.
– Почему все трезвые? Срочно всем водки! Выпить за меня троекратно! – Ярдов был явно в хорошем расположении духа. – И не тяните с подарками.
Никто не решался первым начать церемонию дарения. Все взоры обратились на меня. С томом энциклопедии на букву А (остальное увезли Ярдову домой) и поздравительным текстом я подошел к микрофону. Трижды залпом выпитая водка не помогла справиться с дрожью. Текст был коротким, но, волнуясь, я произнес его дважды, меняя местами имена энциклопедистов: Брокгауз и Ефрон, Ефрон и Брокгауз. По озадаченному лицу Ярдова было видно, что он догадывается, какой подарок его ждет, хотя ничего не слышал раньше про такие часы. Про Патека с Филиппом и Вашерона с Константином слышал, а про Брокгауза с Ефроном – нет.
Ночью позвонил Ярдов.
– Встань, холоп, когда с тобой барин беседует!
– Что-то случилось? – пробубнил я сквозь сон.
– Где твое «Ваше благородие», холоп? – прокричал Ярдов и бросил трубку.
Утром я узнал от коллег, что Ярдов, борясь с бессонницей, взял наугад томик энциклопедии на букву Я («яйцепровод» – «ящур») и обнаружил, к вящей своей радости, что род его – дворянский, ведущий свою родословную аж от Ивана Грозного. Повесив в коридоре офиса ксерокопию статьи из словаря, Ярдов брал за шкирку каждого попавшего и подводил к стенке.
– Козел ты, Баранов! И предки твои козлы! Я теперь твой барин, усек?
– А ты, Лаптев, – нищеброд. И весь твой род – мешочники.
Как же я, черт, не догадался самому залезть в энциклопедию и узнать, что Ярдовы – дворяне. Тогда в придачу к словарю подарил бы и герб родовой. К следующему дню рождения обязательно закажу в Центральном государственном историческом архиве изображение герба, помещу его в красивую рамку, и будет подарок ничуть не хуже…
Громко пукнув, лошадь подбросила кверху светлячка.
Заграница нам поможет
Денег на рекламу всегда не хватало, поэтому мы использовали любую возможность, чтобы о компании писали и говорили. Ярдов любил повторять «Без паблисити нет просперити». Годился любой информационный повод: приезд вице-президента Recoton Алана Дарби для подписания дилерского соглашения, помощь в организации концерта группы ДДТ на Петровском, спонсорство в смелой по тем временам программе Кирилла Набутова «Адамово яблоко» на Пятом канале и многое другое.
При этом плата за такое «паблисити» зачастую была символической. К примеру, спонсорство в «Адамовом яблоке» стоило компании где-то долларов двадцать пять – примерно такой была закупочная цена электрочайника Moulinex и электрощетки Braun, которые дарились Набутову после каждой передачи.
А когда было туго с реальными информационными поводами, в ход шли надуманные. Придумывал их Ярдов. Порой из шутки и просто дурачества на работе или во время ночных бдений за картами рождались отдельные мнимые проекты. Один из таких проектов родился в сауне. Как-то раз, проводя там совещание, Ярдов загадочно изрек:
– Я ухожу из компании.
Мы, разомлевшие от долгого совещания, тревожно переглянулись.
– Я оставляю оперативное управление, чтобы сосредоточиться на стратегии. Руководство компанией переходит к опытному менеджеру. – Ярдов, выйдя из парилки, вальяжно прошествовал к столу в обнимку с тощей блондинкой.
Все посмотрели на Умова, который еще с Горного института был его правой рукой. В общежитии на Шкиперском он помогал Ярдову продавать польскую косметику, турецкие дубленки и всякий такой ширпотреб.
– Компания растет слишком быстро, и моего опыта уже не хватает, а учиться времени нет. – подвинув Умова, Ярдов плюхнулся на диван, поманив за собой блондинку. – опытного менеджера привезем из Америки. Я познакомился там с русским эмигрантом. Зовут его Серхио, Сергей по-нашему. Он из бывших дворян. Родился в Харбине. После войны перебрался в Венесуэлу. Рано овдовел. Сейчас живет в Сан-Франциско. Мечтает приехать в Россию, найти здесь жену, нарожать детей. Так что сделаем его президентом и девку подыщем. На эту новость обязательно клюнет «Коммерсантъ-Daily».