Между клизмой и харизмой

Аветисян Самвел

Вдохновившись нечаянной надеждой, я снова засобирался в Москву: теперь уже на студию «Союз» договариваться о производстве нужного тиража на VHS и DVD.

Но…

Вечером накануне поездки, когда рабочий день уже близился к концу, позвонили из газеты:

– Добрый вечер! Беспокоит Александр Кузнецов, специальный корреспондент «Санкт-Петербургских ведомостей». Я купил в вашем магазине видеокассету «Дружеская вечеринка». – Кузнецова я лично не знал, но слышал, что за серию разоблачительных статей о коррупции Союз журналистов Петербурга наградил его премией «Неподкупен» и присвоил звание «Острое перо».

– Спасибо

за покупку! Надеюсь, вы остались довольны обслуживанием? – с журналистами я всегда был нарочито вежлив, мало ли что. – мы стараемся работать по-западному, продаем только лицензионную продукцию и хотим полностью искоренить пиратство в городе.

– Что ж, благородная цель. На обложке кассеты изображен логотип вашей фирмы с адресами магазинов. Это ваша компания произвела? Тут также перечислены имена исполнителей: Киркоров, «Браво», Буланова, «Колибри» и другие. Но почему-то я не обнаружил ни одного копирайта.

– Извините, чего не обнаружили?

– Авторских прав. И смежных тоже. Скажите, вы выкупали права у исполнителей и у авторов музыки и слов?

У меня выступил пот на лбу.

– Александр, не знаю, как вас по отчеству…

– Натанович.

– Александр Натанович, вы ужинали? – приходя в себя и не найдя ничего лучшего, я предложил встретиться в ресторане, так сказать, в приватной обстановке. – Как насчет мексиканской кухни? Приглашаю вас в ресторан La Cucarachа на Фонтанке.

Кузнецов согласился было принять приглашение, но, вспомнив про свою неподкупность и немного помявшись, отказался. Пришлось ехать к нему в редакцию.

– Чаю хотите? – Меня встретил неприметной внешности и низкого роста мужчина средних лет в подтяжках поверх выцветшей фланелевой рубашки и тяжелых очках. Рыжеватый и слегка рябой, он походил на Акакия Акакиевича из гоголевской «Шинели», с небольшой лысиной на лбу и геморроидальным цветом лица. – Я с вашего позволения включу диктофон.

– Слушайте, но это был наш концерт, для друзей и сотрудников, мы честно заплатили всем артистам, потратились на аренду ресторана, на технику, еду. – От чая я отказался, потому что нестерпимо хотелось водки или, на худой конец, пива, холодного пива.

– Вам принадлежат только технические права. Авторские и смежные вы должны были выкупить. Вы торгуете контрафактом. – Кузнецов встал из-за стола. – Извините меня, но я вынужден попрощаться с вами. Мне еще готовить материал про вашу фирму.

На следующее утро «Санкт-Петербургские ведомости» вышли с разгромной статьей про нас. На первой странице крупным шрифтом чернело название «Как Ярдов обокрал Киркорова». В статье говорилось, что компания «Сан-Франциско» под видом борьбы с пиратством сама торгует контрафактом, тем самым обкрадывает бедных артистов, не платит роялти ни им, ни авторам музыки, ни авторам слов. И куда смотрят правоохранительные органы, возмущалась газета. Почему не пресекут противозаконную деятельность компании?

На работу идти не хотелось. Хотелось лечь в ванну, набрать воды и окрасить ее своей кровью. Или принять афобазол и не проснуться. Но тягостнее всего была мысль, что моя маркетинговая карьера, так и не начавшись, рушится навсегда. Чтобы как-то прийти в себя и смыть мрачные мысли, я полез в ванну.

– Тебе звонит Ярдов. – Сгорбленный вид жены и грустные ее руки вызвали во мне

жалость. Я представил ее вдовой, и жалость сменилась покоем.

– Меня нет… совсем нет… я ушел… ну, придумай что угодно.

– Третий раз звонит. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца, – обреченнно произнесла жена. – Подойди, пожалуйста, к телефону.

– Привет, армяшка! – Странно, но Ярдов не был в гневе. – Читал, что про меня написали в газете? Еще вчера про меня судачили лишь лучшие люди города, а теперь меня знает каждая собака. Это крутой пиар. Молодец! Списываю с тебя долг. Живи, сука!

Между копчиком и лопатками у меня зачесалась спина. Я почувствовал, как исчезает горб.

Нет бани – нет идеи

Не стремись прежде времени к душу,Не равняй с очищеньем мытье,—Нужно выпороть веником душу,Нужно выпарить смрад из нее…Владимир Высоцкий

В бане не только смывают грехи и лечат душу. В бане проводят собрания, ведут переговоры, заключают сделки. Мозгуют и трут начистоту. Без лишних глаз, без лишних слов, без исподнего. В русской бане рождаются идеи. Порой необычные…

– Поддай, слышь, парку!

– Sorry? [6]

– Не русский, что ли? А крест зачем нацепил православный?

– I’m greek. Orthodox [7] .

– Грек? – В сауне гранд-отеля «Европа» Ярдов впервые узнал, что греки тоже православные. – Любишь баню?

– Lubish. – Грек был тощ и белес, вроде и не грек вовсе. От ярдовских расспросов он втянул голову в плечи и стал еще мельче.

– А в России что делаешь?

– Еquipment, ravioli [8] . – Грек кое-как объяснил на смеси русских и английских слов, что продает оборудование для производства равиолей, которое после нехитрых переделок может производить пельмени и вареники.

6

Простите? (англ.)

7

Я грек. Православный (англ.).

8

Оборудование, равиоли (англ.).

Наутро после знакомства с греком Ярдов вызвал меня к себе и рассказал сон. Ему приснилось, что в шахтерском поселке, в бурьяне за отчим домом, на ветру скрипела кривобокая черная баня, до окон вросшая в землю. И к бане приближался тощий и белый, как пар, человек. В руках он нес липовый веник и горшочек с жаркими пельменями.

– Сон, прикинь, вещим оказался. Вчера я с ним мылся в бане.

– С кем?

– С греком. – Ярдов на миг задумался, а потом спросил:

– Жена твоя лепит или покупает пельмени?