Между клизмой и харизмой

Аветисян Самвел

– А может, подарить «Ролекс»? – поправляя очки в тонкой золотой оправе, обратился Егор уже не ко мне, а к Ивану Кузову, казначею компании.

– Дороговато, не уложимся, – возразил Иван.

– А этот словарь циклопический – крутой подарок? – Вопрос Егора не то чтобы озадачил меня, но я не сразу нашелся, что ответить.

– Даже не знаю, что может быть круче. Ну, это как шестисотый «Мерседес» среди словарей! Нет, круче, «Роллс-Ройс»! Словарь выходил до революции. Для него писали Менделеев, Милюков, Струве, Соловьев, Ковалевский… Не знаю,

сколько стоит дореволюционное издание, боюсь, запредельно дорого. А вот репринтное переиздание можно купить за полторы тысячи и даже дешевле, если брать со склада. Я могу позвонить в издательство «Терра», уточнить цену.

Егор с Иваном озабоченно переглянулись. Егор предложил выйти покурить во дворе офиса.

– Сколько томов, говоришь? А почему не сто? Может, докупить до круглого числа? – По тому, как глубоко затянулся Егор, было видно, что ему непросто принять решение. Но других вариантов, похоже, не было, да и время поджимало. До юбилея оставалось два дня.

– Ладно. Возьми у Надежды Михайловны в бухгалтерии нужную сумму и поезжай за словарем, – снова взглянул на мои часы Егор. – Но учти, дарить будешь сам!

– Ты, кажется, работал в библиотеке? Так что тебе и дарить, – поддержал Егора Иван.

– Кстати, не в обиду только, а как тебя прозвал Ярдов? – гася сигарету ногой, спросил Егор.

– Теоретиком сраным, – криво улыбнулся я, продолжая смотреть, как Егор носком ботинка выпускал из сигареты табачные кишки.

Начало празднования дня рождения Ярдова затягивалось. Ждали именинника. Он, по словам начальника безопасности, едет со встречи с некими родственниками из Тамбова.

– С братками тамбовскими трет. Вот пришла записка от него, скоро будет. – Николай Лукич отстегнул от ремня пейджер и показал мне сообщение.

А тем временем народ томился в холле, то и дело заглядывая в зал торжеств, где суетились музыканты, настраивая звук. Особо дерзкие, будучи уже слегка навеселе, подходили к Лукичу с вопросом:

– Когда же пить позовут?

– Босса ждем, – строго осаживал жаждущих Лукич и каждый раз вынимал из жилетки карманные часы, давая понять, что вот-вот Ярдов появится.

Заметив мое любопытство, Николай Лукич скупо похвастался:

– За безупречную службу в органах. Золотые, от самого Крючкова.

Ожидание становилось тягостным. Зароптали музыканты. Им еще в «Ленстройматериалах» сегодня выступать. Антон Белянкин из «Двух самолетов» предложил начать, не дожидаясь юбиляра, но по суровому взгляду Лукича было ясно, что программа праздника меняться не будет.

– Вольдемар Григорьевич, познакомься, это наш вице-президент по маркетингу! Реклама, которая лезет из всех щелей, – его рук дело.

О всесильном рестораторе Вольдемаре Пасынчуке я был наслышан еще в студенческие годы, когда проникал, подкупая швейцара, в «Тройку» на Загородном. Ресторан славился джазовыми концертами Давида Голощекина, игравшего на скрипке и флюгельгорне.

– «Олимпия» была построена в сороковые годы прошлого века. –

Вольдемар Григорьевич почему-то решил, что нам интересна история его дворца. – Ей в разные годы владели княгиня Долгорукая, министр Нессельроде, князь Шаховской. Три года назад благодаря мудрому решению Анатолия Саныча дворец был отреставрирован.

– Извините, кого?

– Нашего мэра Собчака. И сейчас здесь располагается Заявочный комитет по проведению Олимпийских игр в Петерб…

Не успел Пасынчук договорить, как по парадной лестнице вбежал Ярдов и, не здороваясь ни с кем, направился в центр зала.

– Почему все трезвые? Срочно всем водки! Выпить за меня троекратно! – Ярдов был явно в хорошем расположении духа. – И не тяните с подарками.

Никто не решался первым начать церемонию дарения. Все взоры обратились на меня. С томом энциклопедии на букву А (остальное увезли Ярдову домой) и поздравительным текстом я подошел к микрофону. Трижды залпом выпитая водка не помогла справиться с дрожью. Текст был коротким, но, волнуясь, я произнес его дважды, меняя местами имена энциклопедистов: Брокгауз и Ефрон, Ефрон и Брокгауз. По озадаченному лицу Ярдова было видно, что он догадывается, какой подарок его ждет, хотя ничего не слышал раньше про такие часы. Про Патека с Филиппом и Вашерона с Константином слышал, а про Брокгауза с Ефроном – нет.

Ночью позвонил Ярдов.

– Встань, холоп, когда с тобой барин беседует!

– Что-то случилось? – пробубнил я сквозь сон.

– Где твое «Ваше благородие», холоп? – прокричал Ярдов и бросил трубку.

Утром я узнал от коллег, что Ярдов, борясь с бессонницей, взял наугад томик энциклопедии на букву Я («яйцепровод» – «ящур») и обнаружил, к вящей своей радости, что род его – дворянский, ведущий свою родословную аж от Ивана Грозного. Повесив в коридоре офиса ксерокопию статьи из словаря, Ярдов брал за шкирку каждого попавшего и подводил к стенке.

– Козел ты, Баранов! И предки твои козлы! Я теперь твой барин, усек?

– А ты, Лаптев, – нищеброд. И весь твой род – мешочники.

Как же я, черт, не догадался самому залезть в энциклопедию и узнать, что Ярдовы – дворяне. Тогда в придачу к словарю подарил бы и герб родовой. К следующему дню рождения обязательно закажу в Центральном государственном историческом архиве изображение герба, помещу его в красивую рамку, и будет подарок ничуть не хуже…

Громко пукнув, лошадь подбросила кверху светлячка.

Заграница нам поможет

Денег на рекламу всегда не хватало, поэтому мы использовали любую возможность, чтобы о компании писали и говорили. Ярдов любил повторять «Без паблисити нет просперити». Годился любой информационный повод: приезд вице-президента Recoton Алана Дарби для подписания дилерского соглашения, помощь в организации концерта группы ДДТ на Петровском, спонсорство в смелой по тем временам программе Кирилла Набутова «Адамово яблоко» на Пятом канале и многое другое.