Между нами секрет

Саммер Катя

– Дурочка, – звучит так… пошло.

Ярик медленно стаскивает платье к ногам. Его губы и язык рисуют линию по позвоночнику. Я стону громко и протяжно, когда он кусает прямо за зад.

– Говорил же – сладкая, – шепчет, глядя на меня, втягивает кожу, будто собирается оставить засос. И это чистый секс, только взглядами и словами.

Бам! И мы уже в машине, я сижу сверху, пока Жаров сминает мои обнаженные бедра. Я вдавливаю ногти в его плечи, а хочется забраться к нему под кожу. Это какой-то новый уровень чувственности, на котором я никогда

не бывала.

Ярик с жадностью и голодом нападает на шею, ключицу. Он сжимает одной рукой грудь, второй тянет лифчик вниз и проводит языком по проколотому соску. Слышно шипение. Черт, это я? Боже, как офигенно! Схожу с ума, закидываю голову назад. И непроизвольно ерзаю у него на коленях.

– Рита, блть!

Что Рита, я не понимаю. Уже через миг лежу на кожаном сидении под весом Жарова, который утыкается стоячим членом точно в цель. Он трется об меня. Так тесно, мешают только боксеры. Куда делись шорты, даже не представляю.

Ярик пальцами ныряет за кромку белья, кружит вокруг да около, растирает смазку, которой слишком много. Я выгибаюсь до излома, из глаз искры летят от его рук между ног. Наше дыхание – одно на двоих – с привкусом алкоголя учащается, замешивается в гремучий коктейль. Я проваливаюсь в черную дыру и лечу, пока мое имя звучит на повторе. Оно звенит в ушах, скользит по коже, теряется в волосах.

– Я так хочу, чтобы это был ты… только ты, – бормочу в ответ.

А Ярик повторяет: Рита, Рита, Рита.

– Кусай меня, птичка. Хочу, чтобы мне тоже было больно, – говорит и смотрит пьяным бездонным взглядом.

Киваю много-много раз. Нет сил собрать буквы в слова.

Ярик проникает резко. Входит, и я действительно больно кусаю его. У меня даже зубы сводит, я чувствую соленый привкус. Кровь. Я прокусила его до крови. Осознание этого факта отвлекает от собственной боли. Я встречаю темный взгляд и знаю – он меня понимает. Мы оба делаем больно тому, кому меньше всего хотим.

Нежно, осторожно я слизываю маленькую капельку с его плеча, как кошка, пытаюсь залечить рану. А Ярик очень медленно делает плавное движение назад-вперед.

Оба шипим.

– Прости.

– Птичка, прости. Охренеть, тугая.

Он целует, он снова ловит губы и не отпускает. Ловит ладонь и соединяет пальцы, заводит руку за голову. Он двигается неторопливо и осторожно, а я вижу, как напряжена вена на лбу. Ему сложно. Так сложно.

Целую его лицо без остановки. Ярик начинает двигаться быстрее. Скоро и вовсе срывается на быстрый темп, а я не возражаю. Ноющая боль напоминает о себе, но внизу живота разливается тепло. Все он – творит со мной, с моим телом что-то невообразимое. Помогает пальцами, целует так самозабвенно.

Я не контролирую звуки, что вырываются из груди, что идут по артериям из самого сердца. И не только.

Я не знаю, сколько продлится эта ночь, что будет завтра, но в одном уверена точно – падающая звезда не солгала. Я не забуду эту ночь никогда.

************

* Made in USA – сделано в США

Глава 20

Elvira T – Меланхолия

Zivert – Тебе

Мне холодно. Я чувствую гуляющий по спине холодок, но пытаюсь его игнорировать. Во сне было тепло, я цепляюсь за нечто эфемерное из последних сил. Бесполезно, блин, пробуждение состоялось. Чувствую, как затекла шея и рука. Пытаюсь нащупать простынь, тяну на себя, но она оказывается слишком короткой, ноги все равно остаются голыми. Что за?

Приоткрываю глаза и тут же захлопываю, потому что яркий свет ослепляет. Двигаюсь, и голова меня за это не благодарит.

– Аааа… – все, что могу произнести. Вот не умею пить и начинать не следовало. Пару раз приложилась к бутылке, а плохо так, будто цистерну выдула.

Кряхтя, сажусь и оглядываюсь по сторонам. Я в машине. На мне только трусики. Вместо одеяла – белая рубашка Ярика. Ярик!

Вспоминаю его хриплый шепот в ушах, ощущение языка во рту, колючей щетины на груди и краснею, должно быть, до кончиков волос. Щеки горят. Свожу ноги сильнее, между ними тянет немного. Еще бы – у Жарова внушительное достоинство. Опять смущаюсь. Черт, я переспала с парнем, а до сих пор даже слово «член» про себя произнести не могу!

Злюсь, набрасываю на плечи рубашку, собираю одежду – лифчик с коврика, платье из травы. С содроганием смотрю на полупустую бутылку в тени, аж тошнота накатывает. Запрыгиваю в кроссовки и думаю, что делать дальше. Где, черт возьми, Ярик? И следом страх – что я ему скажу? Как теперь быть?

Я не помню, как отключилась ночью, но помню, как нам было хорошо. Вчера я впервые за очень долгое время не чувствовала себя одинокой. Нас было двое в этой стихии. А двоим не может быть так хорошо, если они ничего не чувствуют, правда ведь?

Кусаю губы, потому что миллион сомнений разом обрушиваются на плечи. Еще и Жаров где-то запропастился. Обхожу двор, плавясь на солнце, дурно становится. Пить хочу. Собираюсь бесцеремонно ворваться в дом, даже ключ беру из-под кирпича, что на козырьке лежит, когда наконец замечаю его. Моего первого мужчину. Парня, которого люблю уже и не сосчитаю сколько лет. Вторую половинку, что дарит ощущение свободы и радости, какой не испытывала никогда. Вижу его со спины в шортах и майке, разгуливающего вдоль забора, и плевать становится, что чувствую себя, будто рояль, как в мультиках, на голову свалился. В груди неистово барабанит сердце, я счастлива. Стыд? Забуду о нем.

– Ты можешь не истерить? Да, я все понимаю, Грейс, – Жаров говорит на английском, кажется раздраженным или даже злым. – Это может подождать, пока я не вернусь?

 Вернусь. Он собирается вернуться. Он сейчас говорит с девушкой или невестой, к которой собирается вернуться! Сегодня воскресенье, день рождения его отца позади. Когда он решил возвращаться? Неужели все так быстро закончится?

Столкновение с реальностью слишком жестоко и беспощадно. Руки начинают дрожать. Я даже не прячусь, когда Ярик оборачивается и находит меня взглядом. Прямым, хлестким. Но через мгновение черты его лица расслабляются. Жаров улыбается в тридцать два зуба и быстрым шагом подходит ко мне, обнимает, приподнимая над землей. Я слышу, как вдыхает запах, зарывшись носом в волосы, а я всем богам молюсь, чтобы от меня не пахло потом или нечищенными зубами.