Между никогда и навечно
Шрифт:
Рыжий уже стоит у двери с Зиггс, поэтому, когда я подхожу к нему, делаю вид, будто собираюсь взять поводок. Когда он протягивает его мне, я хватаю его за руку, бросаюсь на него всем весом и делаю идеальную подсечку, разворачиваясь в сторону, так что он с грохотом приземляется на задницу. Я громко смеюсь, затем указываю на него, виляя бровями.
— Ты становишься медлительным.
Он встает на ноги.
— А ты становишься быстрее, когда трезвая.
— Знаю, — ухмыляюсь я, кольцо на пальце почти забыто.
Глава 18
САВАННА
Я
Он набирает на кованой двери, ведущей из двора на улицу, код безопасности, и я слышу, как она открывается.
— Я должна использовать код, чтобы войти и выйти?
— Да.
— Хм. Под замком с охранником, — говорю я, и Рыжий хмыкает.
Он не будет поднимать эту тему, но я знаю, что он настаивал на этих дополнительных мерах безопасности из-за преследователя, который появился у меня в прошлом году. Какой-то сорокалетний мужик вообразил меня своей женой, и ухитрился вломиться в наш гастрольный автобус и украсть кучу моего нижнего белья. Он попал на камеры, но поймали его только три недели спустя в душевой кабинке моего гостиничного номера.
Он дрочил с моим гелем для тела.
От этого воспоминания меня передергивает. Парня упекли в учреждение для психически неуравновешенных людей, и я не стала выдвигать обвинения, потому что лейбл не хотел вызывать ажиотажа в СМИ. Я до сих пор дважды проверяю замки на дверях и окнах перед сном.
Мы с Рыжим идем по улице к набережной, останавливаясь через каждые несколько футов, чтобы Зигги что-нибудь понюхала. Она еще не очень хорошо справляется с прогулкой на поводке. Все время рвется с него. Да и, если честно, в целом, ведет себя непослушно. Она приучена к дому, и этим все сказано. Абсолютно никаких манер. Мне нравится.
На набережной многолюдно, но в нашу сторону никто не смотрит, кроме как для того, чтобы поприветствовать Зигги. Мне кажется, люди опасаются Рыжего, потому что он — покрытый татуировками гигант. Это работает в мою пользу. Я могу наслаждаться пейзажем и прогулкой. Ветерком, щекочущим кожу и успокаивающим нервы. Когда я вижу кофейню, посылаю Рыжему улыбку. Не могу сказать наверняка из-за его темных очков, но чувствую, как он на меня косится.
— Дворнягу туда не пустят, — заявляет он, и я пожимаю плечами.
— Тогда постой здесь с ней. Я вернусь через пять минут.
— А если тебя узнают?
Я снова пожимаю плечами. Это, в любом случае, вопрос времени, и тогда вспышки фотокамер и хвосты папарацци на несколько недель превратят мою жизнь в сумасшедший дом. Постепенно, надеюсь, волнение утихнет, и толпа сократится с двузначных чисел до однозначных.
— Хочешь один из тех замороженных напитков для детишек? — спрашиваю я его вместо ответа.
Он не говорит «да», но я знаю, что он хочет. Карамель со взбитыми сливками, потому что у моего большого страшного телохранителя, бывшего морского пехотинца, вкусовые пристрастия пятилетнего ребенка.
Я улыбаюсь ему и иду в кафе.
Здесь просто чудесно и пахнет восхитительно. Кофе и выпечкой. Похоже, раньше тут была автомастерская или что-то в этом роде, потому что по обеим сторонам дверного проема располагаются старые гаражные ворота. В настоящее время они подняты, и переднюю часть кафе от тротуара отделяют лишь металлические перила. Вдоль перил расставлены
За разномастными столиками сидят несколько человек. Перед парнем открыт гигантский учебник, но он в наушниках и листает телефон. За одним из передних столиков работает на ноутбуке женщина, а на столе рядом с ней лежит недоеденная булочка. Человек за столиком в углу читает газету.
Никто не обращает на меня никакого внимания, и я расслабляюсь от облегчения. Возможно, я была готова вызвать переполох, но легче от этого не становится.
Я подхожу к кассе, и парень за ней встречает меня растерянной улыбкой. Я по-прежнему в авиаторах, так что знаю, что он видит лишь свое отражение в зеркальных линзах.
— Привет, — говорит он, склонив голову набок. — Добро пожаловать в «Бинери» в Порт-Тауне. Что я могу вам предложить?
Я снова просматриваю меню, затем заказываю большой латте с дополнительной порцией эспрессо для себя и замороженный кофе с карамелью для Рэда. Со взбитыми сливками сверху.
— И можно мне еще шесть кексов с черникой?
Паренек кивает.
— Конечно. Имя для заказа?
— Присцилла, — называю я один из псевдонимов, которым пользуюсь на публике, затем иду к доске объявлений и, пока варится кофе, просматриваю их.
Изучаю листовку о серии городских летних концертов на воде — куча трибьют- и джем-бэндов, в том числе, один из которых, вероятно, исполняет каверы на мои песни, — когда мой телефон издает сигнал. Я достаю его из кармана, но в темных очках не могу прочитать сообщение на экране. Спустив очки на переносицу, разблокирую экран телефона.
Рыжий: Твоей дворняжке надо пописать.
Я: Так отведи ее пописать.
Рыжий: Выходи.
Я закатываю глаза. Я не оставлю кофе только для того, чтобы пройти дальше по кварталу и нянчиться со своей собакой, пока та писает в траву.
Я: Кофе еще не готов. Просто выгуляй ее, пока она снова не написала тебе на туфли. Вы скоро вернетесь. Все будет хорошо.
Появляются точки набора текста, затем исчезают, затем снова появляются, а затем исчезают. Выглянув в окно, вижу, как Зигги в нетерпении вертится вокруг Рыжего, а тот хмуро смотрит на свой телефон. Я ухмыляюсь. Как раз в тот момент, когда я собираюсь написать ему снова, приходит его ответ.
Рыжий: Скоро вернусь. Никуда не уходи.
Я посылаю ему эмоджи с какашками, он кладет телефон в карман и уходит.
Я возвращаю свое внимание к доске объявлений и просматриваю еще несколько листовок — завтра гаражная распродажа на Каштановой улице, потерялся кот по кличке Нибблс, студент колледжа, приехавший на лето домой, посидит с вашим ребенком, поухаживает за домашними животными, присмотрит за домом или почистит бассейн — затем меня пугает слабый вздох. Перевожу взгляд на звук и вижу маленькую девочку лет семи-восьми, с растрепанными каштановыми кудряшками, вытаращившую на меня большие ярко-голубые глаза.