Между никогда и навечно
Шрифт:
Это происходило медленно. Вначале ее будоражило то, что группа привлекала к себе внимание. Только когда лейбл стал выставлять меня на первый план на всех плакатах, отправлять на все интервью и публиковать на обложках журналов, наши отношения начали рушиться.
Сейчас они висят на очень тонком волоске. Я думала, что покончить с «Бессердечным городом», — единственный способ исправить ситуацию. Теперь же понятия не имею.
— Я ему не говорил, — разрезает тишину баритон Торрена. Джона все также лежит в отключке в кресле. Куда делся Рыжий, я понятия не имею. Здесь только я и Торрен. — Я никому не
— Да, знаю. — Я вздыхаю. — Я знаю, Тор. Все в порядке.
Медленно он подходит к дивану, затем садится рядом со мной. Я позволяю ему взять меня за руку и расслабляюсь в тепле его прикосновения.
— Почему ты не соглашаешься? — его голос мрачный и настойчивый. — Неужели это так плохо? Выйти за меня замуж? Мне казалось, мы любим друг друга.
— Я люблю тебя, но не так. И ты меня любишь не так.
Отпустив его руку, я встаю. Несмотря на все дерьмо, что на меня так несправедливо сваливают, в ситуации с Торреном виновата только я. Я использовала его. Давала ему надежду. Пыталась заставить себя что-то чувствовать, пыталась притворяться, но все это лишь разрушило его. Я осталась равнодушна, а он привязался ко мне.
— Ты сделал мне предложение не потому, что любишь, Торрен. Ты сделал мне предложение, потому что отчаянно нуждаешься в спасательном круге, а я больше не могу им быть для тебя.
— Неправда. И ты это знаешь.
— И все же, это правда. Ничто между нами не было по-настоящему. Абсолютно ничего.
— Для меня все было по-настоящему.
— Но не для меня, — подчеркиваю я, и он встает и сокращает дистанцию.
На его красивом лице написан гнев, зеленые глаза полны ярости и горя. Я хочу потянуться к нему и убрать волосы со лба, но вместо этого сжимаю руки в кулаки.
— Я понимаю, что ты устала. Понимаю, что передозировка Джоны свела тебя с ума. И меня тоже. Ты хочешь быть в завязке. Хочешь отдохнуть. — Он берет меня за руки и удерживает мой взгляд. — Но я знаю, Саванна, для тебя это было по-настоящему. Сделай перерыв и снимись в своем фильме, а потом, когда вернешься, ты увидишь, насколько настоящим это было.
Я высвобождаюсь из его рук и отступаю назад.
— Я знаю, что чувствую, Тор.
— Неужели? Потому что не так давно ты была так взволнована идеей написать следующий альбом. После концерта в Берлине мы не спали всю ночь, говорили о том, что будет, если у нас появится ребенок. Как мы сможем совмещать тур и семью. Где будем жить. Не так давно ты была с головой погружена в группу и наши отношения.
— Да, и не так давно я каждое утро глотала таблетки с кофе и притворялась кем-то, кем не была, — признаюсь я срывающимся голосом. — Я даже не помню разговора о ребенке. Я почти ничего не помню, потому постоянно была под кайфом.
Он закрывает глаза и медленно вдыхает. Сейчас он выглядит намного старше своих двадцати семи. Мне невыносимо, что я причиняю ему боль. Невыносимо, что мы причиняем боль друг другу. Созависимость, подпитываемая наркотиками и страхом, никому не идет на пользу. Это ведет только к разрушению. Наши то вновь начинающиеся, то вновь прекращающиеся отношения были как из учебника по токсичным отношениям. Документальный фильм «Рок-звезда». Удивительно, что мы так
— Когда твой рейс? — спрашивает он, открывая глаза и вновь глядя на меня.
— Завтра утром. Я вернусь на неделю в Лос-Анджелес, а оттуда отправлюсь в Северную Каролину.
Он кивает.
— Снимись в фильме. Используй время и расстояние. Носи кольцо. Когда вернешься, ты поймешь.
Я медленно качаю головой.
— А если не вернусь?
Его душераздирающая улыбка не достигает глаз. Он пожимает плечами.
— Думаю, тогда я с этим разберусь.
Мы смотрим друг на друга с минуту, прежде чем я перевожу взгляд на кресло, где Джона все еще лежит без сознания. Я хмуро гляжу на него. Цвет лица у него нормальный. Дыхание ровное. У меня до сих пор мурашки бегут по коже от воспоминания, как я обнаружила его в луже рвоты. Охране отеля потребовалось десять минут, чтобы принести нам ключ-карту. Если бы мы вошли в его номер хотя бы на несколько секунд позже, всего на несколько секунд…
Лейбл дал ему на восстановление два дня. Всего. Два. Дня.
Я стискиваю зубы и закрываю глаза, слегка встряхивая головой, чтобы избавиться от ужасающих картинок.
— Не волнуйся, — говорит Торрен, вырывая меня из мыслей. — Я присмотрю за ним.
Мои плечи опускаются, и я выдавливаю из себя легкую улыбку.
— Спасибо, Торрен.
Он слегка проводит кончиками пальцев по моей челюсти, затем наклоняется и нежно целует в лоб. Мне хочется плакать.
— Я пришлю за ним Кэмпбелла, — говорит Торрен, подходя к двери, имея в виду новую прославленную сиделку Джоны. — Безопасного полета, Савви. Увидимся через четыре месяца.
Глава 16
ЛЕВИ
— Доброе утро, Босс. Какое сегодня слово?
Я смотрю на Бринн, когда она подбегает к столу моего офис-менеджера.
— Заискивать. Глагол. Завоевать благосклонность или признание преднамеренными усилиями.
Шэрон поджимает губы и какое-то время смотрит в потолок, затем улыбается Бринн.
— Я заискиваю перед боссом, признавая, насколько она умная.
Бринн улыбается в ответ и показывает два больших пальца вверх.
— Пять с плюсом, мисс Шэрон.
— Спасибо, Босс. — Шэрон указывает большим пальцем через плечо на кофейную стойку. — Пончики.
Бринн бросается к коробке с пончиками, а я наливаю себе чашку кофе.
— Сегодня ты припозднился, — отмечает Шэрон, и я хмыкаю. — Полагаю, она не давала тебе уснуть?
— Летние каникулы, мисс Шэрон. Сейчас я ложусь спать в девять.
— И до которого часа ты заставляла его решать головоломки?
Бринн хихикает.
— Всего-то до 22:30, но это был «Эрудит», а не головоломка.
Шэрон смотрит на меня.
— Она надрала тебе задницу?
Я поднимаю бровь, и Шэрон громко смеется. Она знает, что Бринн надрала мне задницу. Я перестал поддаваться, когда ей исполнилось шесть. Она не нуждалась в этом. Отпив кофе, я приступаю к делу. Как верно указала Шэрон — мы опоздали.
— Что у нас на сегодня?
— Люк на Пайн-авеню. Утром он заглянул ко мне. Бригада работает по графику, но HVAC снова задерживает поставки.
Бл*ть. Ну, конечно. За этот год это уже третий случай, когда они не смогли уложиться в сроки.