Между никогда и навечно
Шрифт:
Зарычав, я резко сажусь прямо, но он тычет в меня пальцем и смотрит взглядом «заткнись, сейчас говорю я». Я прикусываю язык, но только потому, что Мэйбл кладет руку мне на колено.
— Вы записали шесть альбомов. В вашем контракте прописано восемь.
— Чушь собачья, Хаммонд, — выплевываю я. — Ты знаешь, что этот контракт — гребаный грабеж. Мы были голодающими и чертовски отчаявшимися детьми. Кто, мать твою, требует восемь альбомов от начинающих артистов? Мы не знали, что подписываем.
—
Торрен мрачно усмехается со своего места у стены.
— Но принцесса получает то, что хочет, Хэм. Ты забыл?
— Заткнись, Торрен. — Я поворачиваюсь к нему. — Просто заткнись. Ты тут не при чем…
— Очень даже при чем, черт возьми. Это моя жизнь рушится.
— Я не могу продолжать убивать себя ради твоей мечты!
— Раньше это была и твоя мечта, — напоминает Джона, и когда я смотрю на него, его глаза закрыты.
Удивительно, что он еще в сознании. Внутри меня крутится чувство вины и беспокойство, что злит только сильнее. Я уже и не знаю, что он принимает. Я пресекла попытки нянчиться с ним.
— Это было до того, как мечта наполнилась ядом, Джо, — цежу я сквозь зубы. — Кстати, на какой дряни ты торчишь сегодня? Ты готов сдохнуть ради этого?
Я снова поворачиваюсь к Торрену, указывая на скрюченного в дурмане Джону.
— Ты вот это хочешь спасти?
Челюсти Торрена сжимаются, он смотрит на меня, но не на Джону, потому что знает, что я права. Уверена, в этом он тоже винит меня.
Я перевожу взгляд с Торрена на Мэйбл и вздыхаю.
— Я больше не могу этим заниматься. Простите. Но я не выдерживаю.
— Тогда не занимайся, — соглашается Хаммонд, и от его жизнерадостного тона у меня по коже бегут мурашки. Когда я смотрю на него, он улыбается. — Я разговаривал с лейблом. Мы можем тебя заменить.
У меня отвисает челюсть, и я смеюсь, но он не шутит. Он серьезен. Когда я перевожу взгляд на Торрена и Мэйбл, они не смотрят мне в глаза, отчего в груди становится тесно. Я дважды открываю и закрываю рот, прежде чем, наконец, выдавить из себя:
— И вы согласились? — Я смотрю на Мэйбл. — Хотите играть без меня?
Она поднимает на меня глаза, в которых читается гнев с оттенком печали.
— Это ты решила, что не хочешь играть с нами.
Я качаю головой. Перевожу взгляд с Мэйбл на Торрена, потом снова на Хаммонда, минуя неподвижное тело Джоны.
— Значит, ты собираешься нанять какую-то поддельную Сав Лавлесс? Чтобы исполнять песни, которые написала я? Чтобы сделать ее лидером группы, которую
— Ради выполнения условия контракта лейбл сделает все возможное, — четко и спокойно произносит Хаммонд. Без всякого раскаяния и эмоций. Весь такой деловой. — Хочешь купить себе билет отсюда, хорошо, но с твоей стороны эгоистично предполагать, что группа захочет того же.
Я таращусь на него.
— Ты не можешь вот так просто взять кого-то нового, чтобы исполнять мои песни…
— Песни лейбла…
— Это мои песни, и ты чертовски хорошо это знаешь. Они мои, Хаммонд. Эти песни — моя история. Все мое гребаное сердце. Я не позволю тебе продать их какой-нибудь рок-звезде, чтобы лейбл мог на них наживаться. Не позволю.
Мой голос срывается, и я ненавижу себя за это. Мысль о ком-то другом за моим микрофоном наполняет меня яростью. Тот факт, что мои товарищи по группе — люди, которых я раньше считала семьей — не против этого, разрывает меня пополам.
— Саванна, — говорит он с раздраженным вздохом, — у тебя нет выбора.
— Значит, это мои варианты? Вынужденно выпустить еще один альбом, отправиться в еще одно мировое турне или увидеть, как кто-то другой займет мое место?
Опустошение в моем голосе ощутимо. «Бессердечный город» был моей жизнью. Моим наследием. Я не могу отдать его чужаку. Без меня продолжение невозможно. Когда я сказала, что закончила, это должно было означать и завершение карьеры группы.
Хаммонд не отвечает на мой вопрос. Не подтверждает и не опровергает. Ему и не надо. Мы все знаем, что лейбл загнал меня в угол.
— Тебе не обязательно принимать решение прямо сейчас, — отрывисто говорит он, вытаскивая из кармана телефон и снова что-то печатая. — На данный момент лейбл будет придерживаться легенды о перерыве. Твоя новая роль в кино отлично подходит для такого объявления. На съемки у тебя уйдет четыре месяца. Хорошенько поразмысли обо всем. А мы тем временем все разведаем…
— Разведаете?
— Осторожно, — добавляет он, приподняв бровь в ответ на мою вспышку. — Ты не можешь ожидать, что они будут сидеть, сложа руки, и ждать тебя, не прикрывая свои базы.
— Ты не можешь просто заменить меня, Хаммонд. Я и есть эта группа. Без меня они были бы никем.
В тот момент, когда слова слетают с моих уст, я сожалею о них.
Торрен усмехается. А Мэйбл сверлит меня гневным взглядом. Я сожалею, что выразилась так, но это не ложь. Именно мой голос собирает стадионы и бьет рекорды радиовещания. Это мое лицо хотят видеть. Мою музыку хотят слышать. Мои тексты хотят петь. «Бессердечный город» не будет прежним без Сав Лавлесс. Его бы даже не существовало.