Между счастьем и бедой
Шрифт:
– Катюша, на полчаса оставь меня в покое. Я зайду к тебе сам.
– Девочки, кто завтра к операции готовится – приглашаю в клизьменную, – Катин милый голосок послышался уже в отдалении, звеня где-то в коридоре. – Девочки, клизьмиться, пожалуйста, пройдите.
Дом встретил тишиной, безлюдьем и легким беспорядком. Скинул куртку в коридоре. Долго мыл руки душистым мылом. Включил электрочайник. Есть не хотелось. Дуся накормила плотно.
Хлопнула входная дверь. Легким шагом вошла жена.
– Серёжа! Ты дома, – то ли обрадовалась, то ли удивилась она. – Устал? Голоден?
– Да нет, Лена, я бы
– Сейчас организуем, – жена Лена закружилась по маленькой кухне, тесноватой даже для двоих. – А мы с ребятами наскоро поужинали яичницей, да я побежала к соседям. Димка у них заболел. Укол сделала.
– А дети где?
– Собаку пошли уже выгуливать. Ты же им разрешил стать собаководами! Ешь варенье, клубничное. Соседка Зинаида презентовала. А у тебя как дела?
– Все, как всегда, Лена. Ты расстели мне постель. Я прилягу.
– Как всегда – это значит всё нормально, Серёжа, – утешительно – резюмировала жена.
Уже засыпая, в полудреме, Сергей Алексеевич слышал, как вернулись дети. Топот в коридоре, негромкий смех, шиканье Елены. Тонкий щенячий лай нового члена семьи. Когда жена юркнула к нему под одеяло, он уже крепко спал.
Глава 5
Илья Муромец в белом халате
Очередь тянулась, как путь в бесконечность. Я заняла за женщиной в сером жакете и погрузилась в вязкое томительное ожидание.
Где-то там, в конце узкого длинного коридора вершил высший суд доктор Пушкаревский. Не верилось, что сегодня всё закончится и разрешится. Немного обвыкнувшись, я начала ориентироваться. Половина присутствующих людей – сопровождающие. Мамы привели дочек, дочки поддерживают мамочек. Даже несколько мужчин застыли в скорбном молчании. Видно, привезли на приём каких-то дорогих им женщин.
Прямо на полу у стены расположились глазастые цыганки, похожие на стайку птиц с ярким опереньем. Они сидели на каких-то сумках или баулах, коротали время, переговариваясь вполголоса. Значит, этих вольных людей недуги тоже не жалуют, но не все же они больны. Цыганки, видимо, привыкли к таборной, коллективной жизни и им было странно отпустить свою товарку одну. Для меня же потянулись тягостные минуты одиночества и тревожных раздумий.
Прошло часа три, не меньше, когда я наконец-то вошла в небольшой кабинет. Мои документы лежали на столе. Незнакомый, чужой человек в белом халате, мужчина, похожий на немолодого Илью Муромца, бегло и устало листал карточку.
– Дети есть? – почему-то спросил он.
– Сын.
– Хорошо! Необходима операция. Ольге Викторовне я доверяю, но позвольте мне еще самому взглянуть.
Я повиновалась.
– Да, я так и думал. Подойдите недельки через три. А лучше сразу после майских праздничков, одиннадцатого мая. С вещичками в приемный покой. Все документы будут там.
– А оперировать будете вы?
– У вас несложный случай. Вполне справятся мои коллеги. У меня слишком плотный график более серьёзных операций. Есть еще вопросы?
– Да, – еле слышно сказала я. – А после этого живут?
Хирург холодно и досадливо взглянул на меня, потом на акушерку. Пожилая акушерка легонько подтолкнула меня в спину, направляя к выходу. Предательские слёзы набухали, застилая глаза. Уже у двери она
– Не будь дурой.
Спасибо, неласковая женщина. Мне помогли эти три слова. Я поняла, что за место на операционном столе надо драться, как и за всё хорошее в жизни.
* * *
Я – золовка, она сноха. Она – сноха, а я золовка. Слово то, какое! Что в корне – зло или золото? Что имел в виду наш мудрый народ?
Мы сидим друг против друга на кухне. Так уж сложилось, что у нас нет никого ближе и родней. Между нами разница в десять лет, но нам это не мешает.
Мы пьем терпкий зелёный чай со смородиновым вареньем. Ей рожать через несколько дней, мне чуть позже на операцию, после которой уже не бывает детей. Роды – это больно, но естественно. Это продолжение жизни. Когда же тебе предстоит прижизненное вскрытие, чтобы иссечь что-то внутри – это страшно своей непредсказуемостью. Я так мечтала помочь ей с ребенком в первый месяц, а оказалось помощь потребуется мне самой.
– Итак, мы две здравомыслящие женщины, – заявила моя умница сноха. – Какие у нас исходные данные?
– Нам нужно попасть под нож обязательно к доктору Пушкаревскому. Но его операции расписаны далеко наперед. Он только смотрит вновь поступивших и берет сложные случаи, – ответила я.
– Будем писать список тех, кто мог бы нам помочь. Действуем по японской системе – не отсекаем даже малозначительных и невнятных персонажей, – руководила процессом Лена.
Список получился небольшой. Фролов Алексей – потомственный гинеколог в горбольнице № 18. Лёша – сын друзей моих родителей. Его мама принимала у меня роды. А сам Алексей принимал у Лены первую дочь. Может, врач врачу не откажет в просьбе. Если, конечно, Лёша согласится замолвить словечко. Лена добавила свою знакомую Лялю, гинеколога, у которой наблюдалась. Лялина подруга знает этого Пушкаревского лично. Вместе мы дописали Римму Петровну. Она терапевт с большим стажем, в городе знает многих. Добавили еще журналистку из Ленкиной редакции, которая брала когда-то у Пушкаревского интервью для местной газеты по проблемам онкологии. Не густо, но уже что-то.
– Действовать начнем уже сегодня. Я всех обзвоню сама, – продолжала Лена. – У тебя голос сейчас очень жалкий, хотя держишься ты молодцом. А ты пока старайся спать, есть нормально и много не думать.
Видно, Лена была убедительна, или люди в нашем списке оказались очень отзывчивыми, но Пушкаревскому позвонили все. Даже журналистка Эльза, которая видела его всего-то один раз, очень настойчиво просила за меня. Каждый отзвонился моей снохе и сообщил результаты переговоров. Пушкаревский отвечал всем примерно одно и то же. Из его слов трудно было понять, как же он поступит со мной.
Самой решительной оказалась Римма Петровна. Она позвонила мне сама:
– Как же ты могла сразу мне ничего не сказать? Я знаю тебя с детства, ты мне как дочь! Слушай, я не знакома с ним напрямую, но, конечно, наслышана о нем. Давай-ка сделаем так: я просто приеду к нему и попрошу. Не должен он отказать коллеге.
Дорогая Риммочка Петровна! Как много ещё будет она поддерживать меня словом и делом!
Глава 6
Подруги по несчастью