Между светом и тьмой...

Горюнов Юрий

– За душу не беру, но вот душу знаю.

– Ты женат?

– Нет. Не получилось, да и не испытываю желания.

– Что так?

– Мне одному лучше. Я эгоист.

– Эгоисты с такими способностями должны много женских душ разбередить.

– Есть такое дело. Но что делать? Меня уже не исправить. Но в этом есть своя прелесть интрига, игра.

– Игра?

– А как же! Игра в соблазнение, искушение.

– А не жалко? – подал реплику Антон, – может быть, не встретил свою половинку? Меня вот посещают мысли, почему люди расходятся? Для чего тогда и кому надо было, чтобы сначала встретились, а потом стали, как чужие.

– А может это испытание? – заметил я.

– Чего? Нервной системы? Это никому не нужно.

– Испытание души, например.

– Если она есть, то это тонкая материя. Нас вначале привлекает внешний вид, а уж потом все остальное, – Антон задумался и, отпив вина, продолжил, – так, что душа изначально где-то прячется, а когда остаешься наедине с телесной оболочкой, то вдруг понимаешь, что души молчат. Поговорить им не о чем. Вот и спрашивается – кому это надо? Избитая фраза «браки заключаются на небесах», звучит коряво. Если бы это было так, то ошибок бы не было. Если Всевышнему все равно, то, как в ЗАГСе засвидетельствовали, то так тому и быть.

– Если бы браки заключались на небесах, то это было бы брачное агентство, – усмехнулся Роман, – а Всевышний только и делал бы, что вел картотеку. Я думаю у него более масштабные дела. А ошибки в браке это от лукавого, может быть, – и он взглянул на меня.

– А ему значит, есть дело? – отшутился Антон, – Ему-то это зачем? Какая корысть?

– Как я и упомянул – игра. Игра в добро и зло. Их вечная борьба за человека. Чем больше разочарований, тем слабее души.

– Интересно, что он с ними делает? – подключилась Вика. До этого она, молча слушала наш разговор, но я обратил внимание, что она с интересом рассматривает Романа. Неужели, что-то в ней промелькнуло, и она стала догадываться о его не обычности. Хотя вряд ли.

– Да ничего не делает. Копит, наверное, а потом укрепляет веру в себя. Он может дать тот, что не может дать Всевышний и притом сразу, – ответил Роман.

– Это, верно, – снова подключился Антон, – всё сразу и сейчас за душу.

– Не всякую душу, он возьмет, а уж тем более купит. Зачем ему пустая душонка мелкая и никчемная. Интерес представляют души сильных людей, с внутренним стержнем, которые могут своими действиями, словами оказать влияние на других. А остальные это так, для количества. Из многих, почти пустых, соберется одна приличная.

– За тридцать сребреников?

– Не стоит уходить так далеко. В истории все так запутано, что правду знают лишь те, кто присутствовал при событии. А их уже нет.

– А Иисус?

– А он что, лично проклял Иуду? Что-то я такого не помню. Он умел прощать, – резюмировал Роман, – и не известно, как бы развивалась история, если бы не произошло то, что произошло. Значит, это было нужно.

– Кому?

– Ну не дьяволу же! Ему в этом как раз интереса не было. Вера укреплялась.

– Да брось те, вы, – с горечью сказал Антон, – вера, искушение! Я иногда думаю, что в большинстве из нас больше от Иуды, чем от Христа.

– Это почему? – поинтересовался я.

– Меркантильные мы. Все ищем материальные блага, все хотим лучше, больше. Не поверите, но вот здесь, на природе, я могу быть собой. Не прятать свои гаденькие мысли от себя. Отдыхаю, как говорится душой. А в городе? Все суетимся, спешим, что-то делаем. А когда посмотрим, а оно это было надо? Суеты много, а результатов – пшик. Процесс ради процесса.

– Что вернуться к сохе?

– Не перегибай. Лишнего много. А что касается небес, может быть, они есть, где решают, как и что, только не понятны их действия. Не вижу логики. Вот потому в сказки не верю.

– А хотелось бы? – улыбнулся я.

– Хотелось бы.

– И в какую?

– В добрую. Где каждый знает, что ему нужно делать и не лезет в чужие дела, где люди, как в песне «встречаются, влюбляются, женятся».

– А если бы в сказке был Всевышний, чтобы ты спросил у него?

Антон задумался, вновь отглотнул вина, отвел куда-то взгляд, словно там был написан вопрос и произнес: – Что такое грех? Много ли он простил грешников? И кого считать грешником? Зачем он позволяет ими быть, чтобы потом расплачиваться за грехи, которые он позволил по – умолчанию.

Никто ничего ему не ответил, даже Роман.

– Да ладно, хватит о том, о чем мы представления не имеем, – заявила Вика, – давайте просто есть, пить, отдыхать. Мы зачем встретились?

– Верно, Вика. Вот, женщина, уже устала от нашего бормотания и рассуждения. Знаете что, пошли в поле, там такая красота! И вот что, – Антон понизил голос до заговорщического, – у меня есть воздушный змей. Сам сделал. Пойдемте радоваться.

– Ура, – захлопала в ладоши Вика, – еще никогда не запускала змея.

– Чаще приезжайте, я вас научу помнить и окунаться в детство. Одевайтесь. Там мошки много.

– Да нет ее. Погода не даст им житья, – уверил Роман.

– Или кто-то, – подал реплику я.

– Или кто-то – согласился Роман.

Вика и Антон не обратили на нашу словесную дуэль внимания, и пошли в дом.

В дальнейшем день прошел как в сказке или его словно достали из далекого детства. Мы запускали змея, собирали для Вики полевые цветы, из которых она плела нам венки. Вечером Антон принес самовар, и мы пили чай, наливая кипяток из него.

Возвращались мы поздно, когда уже стемнело. Машину вела Вика. Свет фар выхватывал пустующую дорогу, на которой лишь изредка попадались встречные машины.

– Как тебе, Роман, день? – после того, как выехали на трассу, спросила Вика.

– Замечательно. Узнал для себя много интересного.

– Это в чем проявляется?

– Что есть отношения, которые основаны на теплоте, понимании, бескорыстии.

– А что у тебя иначе?

– Да все больше иное. Все какие-то сделки, интриги, недосказанность.