Между ударами сердца
Шрифт:
Аслан задумался. Идея ему нравилась, но его явно смущали некоторые моменты.
– Значит, на мою машину что-то вроде видеорегистратора установите?
– Да, панорамного и круглосуточного. Вы же машину во дворе оставляете?
– Выходит, теперь, если я позабавиться с девочкой решу в салоне, то и ты потом эту порнушку смотреть будешь?
Аслана, конечно же, не смутила бы запись его интимных утех, на самом деле он думал о другом. Все его преступления тоже оказались бы зафиксированы бесстрастными камерами, которым все равно, что снимать, половой акт или же убийство.
– Вы сможете включать камеры и выключать, когда захотите, – предложил Покровский. – Хотя я и не советовал бы этого делать. Никогда не известно, в какой момент объект появится в поле зрения объективов. Меня подробности вашей личной жизни мало интересуют.
– Меня тоже, – подтвердил Поярков.
Наконец Аслан успокоился и согласился на установку камер. Что и было сделано в течение часа. Новую машину кавказца загнали в гараж, где уже без лишних свидетелей оборудовали ее миниатюрными панорамными камерами. Кавказец внимательно слушал Покровского, когда тот учил его включать и отключать запись. Аслан лично проверил усвоенный урок.
Распрощавшись с заказчиком, Поярков и Покровский направились к своей машине. Отъехали недалеко, за пару кварталов. Юра припарковался, выставил ноутбук. Кузьма не сильно разбирался в технике, но все же на экран посматривал.
– Работает? – спросил он.
– Как видишь.
Юра прогнал видео с камер наружного наблюдения у конторы, а затем переключился на камеры в машине. Аслан уже сидел в ней не один, рядом с ним на пассажирском сиденье развалился Гамзат, в открытую дверцу заглядывал шофер и бригадир жестоких дагестанцев по совместительству Мансур.
– Значит так, объясняю для особо одаренных, – с видом знатока стал вещать Аслан. – Вот так – включено, а вот так – выключено. И не перепутайте.
Аслан для наглядности вдавил кнопку, зеленая лампочка индикатора погасла, включилась красная.
– Теперь ничего не записывается, – радостно объявил Аслан.
Поярков вопросительно посмотрел на приятеля.
– Слушай, но мы-то их продолжаем видеть. Ты записываешь видео и звук постоянно?
– Разумеется, записываю, – пожал плечами Юра.
– Но ты же ему сказал…
– Ну и что? Тебя что-то смущает?
– Все-таки заказчик всегда прав.
– Не всякий заказчик. Мне эти кавказцы сразу не понравились.
– Но заплатили-то неплохо и еще заплатят.
Покровский смотрел в окно.
– А ты подумай, чем они занимаются. Сперва наркотики совместно с ментами еле поделили, теперь махинации квартирные начались. На них как минимум одно убийство, между прочим, висит. Лучше подстраховаться, чтобы потом быть в курсе происходящего. Я в стремные дела встревать не хочу.
– Ну, да. Наркотики. Только и без Аслана найдется, кому этим заниматься. Убили же они одного из своих, такого же урода, как и сами. Мир чище стал. Теперь какой-то урка на них охотится. Тебе хочется в это вникать в деталях? Или он их замочит, или они его. Какая тебе разница. Наше дело деньги свои получить и потратить их в свое удовольствие. Вот и весь сказ. Или ты не согласен? Так лучше сразу скажи, как мужик мужику.
– Кузьма, я похож на идиота?
– До последнего времени за тобой такого не замечал. Но вот когда ты со своей Юлькой связался, временами начинаю сомневаться.
– Аналитик я не хреновый. Талант не пропьешь, в карты не проиграешь, на женщину не спустишь. И чую я, что мы в гнилое дело ввязались, – признался Покровский. – Если они своих в бочки закатывают, как консервы, то нас и подавно закатают, если мы к этому как следует не подготовимся, не предпримем контрмер. Есть у меня идея, как и денег с них срубить по полной, и не облажаться.
– Трезво мыслишь? Аналитик-то ты аналитик, да только ты в отличие от меня зону не топтал, а потому в практических вопросах я тебе пару толковых советов дать смогу. А пока я тебя слушаю.
– Значит так, – начал Покровский. – Сегодня нам нужен не только фарт, но и мозги…
13
Это только кажется, что продажные чиновники и силовики – оборотни в погонах – никого и ничего не боятся, хотя про них и говорят, что они вконец оборзели от чувства вседозволенности и безнаказанности. Боятся, и еще как! Внешняя агрессивность, жестокость, они всегда бывают от страха, который поселился на дне души. Коррупционер, преступник в форме прекрасно понимают, как с ними могут в один прекрасный день обойтись, сами не раз так поступали со своими подчиненными. Накопится критическая доля беспредела, нерасследованных дел. Надо же будет на кого-то повесить все это? Не все же вешать на простачков, из которых просто выбивают нужные правоохранителям показания, да на недавно освободившихся зэков? Надо же и «своего» народу время от времени подсовывать, чтобы показать: идет борьба с негативными явлениями, власть, она тоже за справедливость, очищает ряды от скверны. И если человек провинился, не посмотрит, какую должность он занимает. Отстранят от должности одного, посадят, особенно если брал не по чину и не по всем статьям делился с вышестоящими. Так это же наука другим, чтобы соблюдали субординацию. Да и освободившуюся должность можно выгодно продать.
Полковник Грищенко тоже боялся, как и все, у кого нелады с законом. С одной стороны, вроде главмент – сам закон, но с другой, закон и для него писан. Казалось бы, чего проще, от кого прятаться – пригласи к себе в служебный кабинет дагестанцев, передай им документы-наводки и тут же получи от них свою долю в преступном бизнесе. Но преступник, даже на самой высокой должности, предпочитает места безлюдные, не оборудованные камерами слежения. Не хочется ему оставлять записи в отделе пропусков. Зачем ему лишние следы, которые потом могут сильно помочь следствию?..
Даже рядом с большими городами, где полно дачных участков, найдутся дороги, где за день проедет не больше десятка машин и ведут которые по большому счету из ниоткуда в никуда. Неширокий проезд, выложенный потрескавшимися от времени железобетонными плитами, между которыми густо пробивались лебеда с чертополохом, тянулся от федеральной трассы к бывшему асфальтобетонному заводу. От того завода уже ничего и не осталось, если не считать испоганенной залитой битумом и моторным маслом земли да невысоких бетонных кубиков – фундаментов под оборудование. Все, что можно было открутить, срезать автогеном или «болгаркой», погрузить в самосвал краном, давным-давно растащили на свои подворья дачники.