Между ударами сердца
Шрифт:
Новая волна нервной дрожи вдруг пробежала по телу Марии Ивановны, но теперь эта волна была сладкой. Женщина поймала себя на мысли, что она впервые и так внезапно оказалась под руку с сильным мужчиной в такой двусмысленной ситуации. Она чувствовала, как ее локоть поддерживает крепкая мужская рука. Прохорова старательно ступала по тропинке, делая новый шаг, так как чувствовала, что в любой момент у нее может закружиться голова.
А Мансур наслаждался одурманивающим эффектом, который произвел его внешний вид на русскую женщину. Мужчина чувствовал свою власть над ней и то, как доверчивость превращает эту наивную женщину в беспомощное существо.
– Я хотел бы поговорить с вами насчет расписания занятий, – Мансур наконец прервал возникшую паузу. – И цены, разумеется.
– Да, конечно… – легонько кивнула Мария Ивановна и, немного осмелев, теперь уже с большим любопытством посмотрела в лицо своему собеседнику.
На этот раз оно показалось ей особенно мужественным, хотя немного отпугивали острые – не то орлиные, не то вороньи – черты его профиля. И взгляд его казался острым.
– Я думала, вы старше. Ваш сын ведь уже в университет поступает.
– Знаете, Мария Ивановна, нам было всего по семнадцать, когда я выкрал свою Шамсият – перед самой ее свадьбой с уважаемым человеком в селении, – вкрадчивым голосом начал рассказывать Мансур. – Мы уехали в Россию. Главное, что мои родственники тогда меня поняли и помогли. У нас родился Ильяс. А в десять лет мальчик остался без матери.
– Как печально, – сочувственно проговорила Мария Ивановна.
Она даже невольно чуть-чуть прижалась к своему спутнику. Мансур понимал, что ей очень хочется узнать, что же произошло с его женой, и поэтому продолжил:
– Это был трагически случай. Моя красавица Шамсият всегда хотела эту машину. И именно зеленого цвета, с изумрудным оттенком. Знаете, круглый такой «Ситроен»?
– Нет, не знаю, извините, – качнула головой Прохорова, заглянув в его глаза.
– Она так его хотела, – вздохнул Мансур. – Наконец я смог его купить.
Мария Ивановна и Мансур, словно парочка на свидании, прогуливаясь, неспешно шли вперед. Вдоль лесной тропинки росли высокие кустарники, создавая почти непроглядную тьму. Лишь светлая полоса тропинки указывала им путь.
– На переезде Шамсият не справилась с управлением, – с глубокой грустью в голосе продолжал рассказывать Мансур, – машина с автоматической коробкой передач заглохла. Товарный поезд протащил «Ситроен» около километра. Шамсият была пристегнута и не успела выбраться.
Марина Ивановна всем телом вздрогнула, ее глаза округлились от ужаса – она представила себе всю эту картину – скрежет металла, искры, сыплющиеся по рельсам.
Тем временем Мансур бегло окинул взглядом мрачную местность и резко приподнял зонтик. Из-за куста бесшумно, по-кошачьи, выскользнула темная фигура. В мгновение ока оказавшись за спиной у преподавательницы английского языка, неизвестный взмахнул тяжелым предметом.
Удар киянки пришелся Прохоровой прямо в затылок. Она не успела даже вскрикнуть. Ноги бедной женщины тут же подкосились, взгляд затуманился. На согнутых коленях, полубоком, она упала на землю, всплеснув при этом руками, из которых выпала сумочка.
Как раз в этот момент в сумочке зазвонил телефон. Раздались напряженные звуки фортепьянной музыки. Их гасил шум дождя и пролетевший по кустам ветер.
Мансур не услышал звонок телефона, он быстро откинул зонтик, выхватил из кармана фонарик и посветил им в лицо Марии Ивановны – зрачки отреагировали слабо.
Мансур быстро разорвал на учительнице платье, лифчик, из которого выпали белоснежные груди.
– Абдурагим, теперь она твоя, – ровным голосом на родном языке проговорил Мансур, – поспеши, пока она еще жива. Ты же всегда мечтал поиграть с русской, – криво усмехнулся Мансур.
Бородатый Абдурагим, державший в правой руке киянку, ответил улыбкой, показав в свете фонаря свои черные прокуренные зубы.
– Держи, я сейчас, – он передал деревянный молоток – орудие убийства – Мансуру и, рыча, словно дикий зверь, быстро опустился на колени перед распластанным телом Марии Ивановны. Его грубые руки уже полностью разорвали платье, белье, стали терзать ее остывающее тело. Затем он дернул пояс своих заляпанных грязью брюк и расстегнул ширинку.
– Не до конца! Помнишь! А потом задуши для верности, – Мансур отошел немного в сторону, ища в мокрой траве сумочку, в которой секунду назад перестал звонить и содрогаться мобильный телефон.
– Шайтан, – воскликнул Абдурагим, – она!..
– Что она?! – резко обернулся Мансур.
– Того… Чистая она.
– Видишь, как тебе повезло, – заржал Мансур.
– Шайтан! Шайтан! – не унимался Абдурагим.
Он вскочил, натягивая брюки.
– Задуши!
Абдурагим не слушал, отбежал в сторону.
– Успокойся, ишак бешеный, все равно сейчас же поедешь домой. Будешь сидеть у себя в горах. И не высовывайся. Бабки я сейчас тебе отстегну!
– Шайтан! – Абдурагим уже скрылся в темноте.
Мансур грязно выругался, бросил искать сумочку, вернулся к растерзанной Марии Ивановны и снова посветил в ее широко открытые глаза.
Мансуру показалось, что ее взгляд стал осмысленным, что она вроде бы даже узнала его. Он быстро надавил коленом ей на шею – послышался слабый хруст в основании ее черепа. Теперь ее глаза полностью остекленели.
Мансур прислушался – немного дальше по тропинке треснула ветка. Наверное, кто-то приближался. Мансур спешно поднялся и, помахивая киянкой, последовал туда, где минуту назад скрылся его подельник.
В нескольких метрах от бездыханной Марии Ивановны снова зазвонил телефон – от звуков «Революционного этюда» Шопена, казалось, задрожали листья на кустах.
Это своей дочери звонил сильно обеспокоенный плохими предчувствиями Иван Иванович.
16