Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко
Шрифт:
– Где живёт этот Борис?
– На Журавлёвке, у плотины, – с готовностью ответил Шурик. – Я хорошо запомнил.
Брысь негромко свистнул, и почти сразу появился Витёк.
– Как побыстрее дойти до Журавлёвки, к плотине у реки?
– По яру выйдем в городской парк, а там – через кладбище. Но это далеко топать.
Витёк, наверное, был знатоком городских районов, дорог, переулков. Шурка подумал, что, небось, ловко бегает от милиции, знает, куда свернуть, где спрятаться…
– Ничего, – весело ответил главарь. – Мы все молодые, погода хорошая. Прогуляемся.
– А
– Ты, баклан, за мной не угонишься, – просипел Гроб. – Давай, фраерок, вставай, покажешь хавиру очкарика.
– Прямо сейчас?
Шурик и вправду немного растерялся, не ожидал такого быстрого действия.
– Вставай, – жёстко сказал Брысь, – чего тянуть.
К первым домам посёлка, который назывался Журавлёвка, компания подошла, когда жара немного спала. Всю дорогу шли по солнцепёку, Витёк бурчал недовольно о том, что устал, Брысь вытирал лоб платком, только Шурик да худой, невысокий, как подросток, Гроб не потеряли бодрости. Кончились мощёные улицы с крепкими, за высокими заборами, домами. Узкая земляная улочка нырнула ближе к реки, от воды потянуло прохладой. Домишки тут были победнее, а то и совсем хлипкие. Почти в самом конце, где уже был слышен гул плотины, на отшибе стоял деревянный дом в два окна. Дощатый забор, местами поваленный, болтающаяся калитка.
– Здесь, – указал Шурик.
Он стукнул в дверь, а потом в окно. Выцветшая занавеска дрогнула, сквозь мутное окно на них внимательно посмотрели. Парня видимо узнали, потому что скоро щёлкнул запор. Хозяин ждал в комнате, стоял у стола, склонив набок голову, рассматривая гостей сквозь круглые стёкла очков. Только теперь, увидав Викентия Павловича, Шурик вздохнул с облегчением – незаметно, конечно, для бандитов. Ему стало легко и радостно. Всю дорогу он был в напряжении: вдруг что-то пойдёт не так, сорвётся, не сложится. Как же тогда быть, что предпринять?.. Но сейчас, сейчас он не сомневался – всё будет отлично!
Шура Величко не знал, конечно же, кто такой Викентий Павлович. Никогда не слышал он о знаменитом в прошлом сыщике Петрусенко, о его интуиции, блестяще раскрытых преступлениях. Не знал, что это дед Володьки Кандаурова – приятеля-соперника по футбольным баталиям. Но с первой же минуты знакомства в кабинете УГРО, парнишка почувствовал необъяснимое доверия и восхищение к этому пожилому человеку. И как только Викентий Павлович оказался рядом, прошли и неуверенность, и внутренняя дрожь, и загнанный вглубь страх перед бандитами.
А ещё Шурка восхитился. Как же преобразился Викентий Павлович! Он вроде и не загримировался, как артист, только очки надел да волосы по-другому зачёсаны. А как будто совсем другой человек! Если бы парень не был готов к тому, что увидит именно его, сам бы не узнал. Чистая, но помятая рубаха, не заправленная в брюки, тапочки на босу ногу. Движения медленные, как сонные. И взгляд равнодушный, ускользающий.
Брысь с любопытством оглядывал комнату, стол, заполненный колбами, пузырьками, банками с различной жидкостью. В одной банке пузырилась, словно кипела, жидкость, тянулись
– Это что? – ткнул пальцем главарь.
– Вы разбираетесь в химических процессах?
Голос хозяина звучал равнодушно – ни удивления, ни насмешки, и даже почти не вопрос.
– Совершенно не разбираюсь, – усмехнулся Брысь.
– Тогда вы не поймёте.
– Ну, ты!.. – шагнул вперёд Витёк, однако Брысь слегка оттолкнул его.
– Вы что, нас не боитесь?
– А чего мне опасаться? – Викентий Павлович пожал плечами. – Вижу, вы не представители карательных органов.
– Точно! – радостно просипел над ухом у главаря Гроб. – Мне Краб гуторил, что этот лепит, как по книге! Вроде профессор какой. Совсем по блатному не говорит. – И, повернувшись к хозяину дома, спросил. – Краба знаешь? Давай, срисуй его.
Петрусенко с трудом сдержал улыбку. В его картотеке были сведения, с подробным описанием, обо всех преступниках, кто имел хоть малейшее отношение к Харькову. А убийца по кличке Краб одно время содержался в Харьковской пересыльной тюрьме. У него не только кличка начиналась на букву «к», но и фамилия – Кравчук. Когда Викентий Павлович искал карточку своего прототипа – Бориса Аристарховича Копылова, – он попутно просматривал, вспоминая, и другие, хранившиеся рядом.
– Хороший человек был, – ответил спокойно. – Мастеровой. Помню, у меня нары сломались, так он починил.
Кравчук до ареста занимался столярным делом. Бандит, задавший вопрос, мог этого и не знать. Но, похоже, знал – покивал головой. А вот он сам был неизвестен Петрусенко, наверное появился в городе недавно. Продолжал смотреть пытливо и недоверчиво, потому Викентий Павлович добавил:
– Очень ловко со столярным инструментом управлялся, хотя рука у него была… – Тут он задумался, словно припоминая. – Да, левая. Всего два пальца на ней осталось.
– Во, как клешня! – подхватил бандит. – Потому и Краб.
Теперь он совсем успокоился. Главарь это тоже увидел, и тоже повеселел. Викентий Павлович понял: сейчас поведёт речь о деле.
– Отчего не спрашиваете, зачем мы пришли?
Викентий Павлович чуть приподнял бровь:
– Так молодого человека я узнал. – Кивнул на Шурика. – Он приходил ко мне с другим молодым человеком. Не знаю, куда тот подевался, не моё дело. Но, думаю, вас интересует то же самое.
– Догадливый. – Брысь кивнул и добавил повелительно. – Витёк, и ты, Спортсмен, давайте на улицу. Посторожите там.
Шурке так хотелось поймать хотя бы один взгляд Викентия Павловича, увидеть, что тот им доволен. Изо всех сил сдерживаясь, низко опустив голову, он направился к двери за Витьком. Так и вышел, не оглянувшись.
Петрусенко с самого начала, готовясь изображать Копылова, убеждал и своих родных, и руководство УГРО, что не найдётся в окружении современной банды человека, знавшего лично старого химика. Он и правда так думал. Тем не менее, был уверен: чем достовернее он будет похож на Бориса Аристарховича во всём: манере поведения, говоре, внешности, – тем больше поверят в него бандиты.