Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко

Глебова Ирина Николаевна

– Это психология, – объяснял он товарищам. – Я должен сам себя ощущать Копыловым, тогда и они не усомнятся.

И вот он оказался прав, причём даже не в психологии, а в реальности. Этот бандит, старый, но ловкий, как обезьяна, с сиплым голосом и испещрённым пороками лицом… Он, оказывается, слышал о Копылове от Краба, запомнил, что тот разговаривал интеллигентно, по-книжному. Потому и поверил…

– Как вас называли на зоне? – спросил Брысь.

– Аптекарь.

Брысь оглянулся на заставленный стеклянной и металлической утварью стол, на продолжающую булькать без всякого подогрева воду в банке, усмехнулся.

– У нас вы будете Химиком.

Викентий Павлович невозмутимо кивнул:

– Приемлю. Значит, хотите заняться изготовлением фальшивых денег? Задача непростая. Сам процесс изготовления мне хорошо знаком. Но это ведь

не всё. Наладить надёжную сеть сбыта труднее. Впрочем, – развёл руками, – я в этом ничего не понимаю, эта не было моим делом…

– Разберусь, – заверил Брысь.

И Химик согласно кивнул:

– Да, я понимаю, что вы человек серьёзный. Тот, что приходил до вас, с молодым человеком, был так себе… шнурок. Мне он не нравился, не внушал доверия. Думаю, с вами дело получится.

Они ещё долго разговаривали. А на следующий день, уже под вечер, на этой отдалённой улице, к дому «Копылова» протарахтел грузовик. Брысь с порога сказал хозяину:

– Собирайтесь. Я вас забираю к себе. Пацан, который сюда привёл, уехал на какие-то соревнования. Мало ли, вдруг проговорится. А знает он только ваш адрес. У меня будет надёжно. Вот только выходить никуда вы не будете – такое условие.

Викентий Павлович позволил себе слегка улыбнуться.

– Да мне и не надо никуда ходить. Знаете, приходилось жить в очень уединённых местах. В Польше, помню, на пустынном хуторе, а в Германии – вообще в замке, в горах. Так что мне не привыкать. Главное, чтоб нужные ингридиенты были под рукой.

Брысь мудрёного слова не знал, но приблизительно понял.

– Всё будет, что нужно, – пообещал. – И пожрать вдоволь. Вот эти вам сейчас помогут.

Он указал на зашедших следом двух мужчин. Викентий Павлович замотал головой:

– Нет, нет, свои препараты и колбы я соберу сам. Они пусть выносят стол, табуретку, книги. Ну и станок, поосторожнее… А больше ничего и нет.

Глава 21

Брысь и сам удивлялся тому, что называл Химика на «вы». Причём, с первого момента знакомства. Как-то язык не поворачивался «тыкать», глядя в спокойное, отрешенное лицо. И плавные жесты, и выразительный голос, и построение фраз Бориса Аристарховича завораживали Брыся. Никогда раньше Дементий Барысьев такого человека не встречал, хотя было время, когда он общался не с ворами да убийцами, а и с купцами, и с военным людом. Но вот с учёными – нет, такого не было. Наверное, думал Брысь, от этого у него такое уважение и почтение к Химику. Ловил себя на том, что тянет называть того по имени отчеству.

Не знал, и знать не мог бандит, что не Бориса Аристарховича, а необыкновенное личное обаяние Викентий Павловича Петрусенко так на него действует. И сила духа, и тонкое понимание человеческой натуры, и огромный опыт общения с обитателями криминального мира.

В свои неполные сорок лет Дементий Барысьев знал и вольную, обеспеченную жизнь, и скромную, как говорили новые власти – трудовую, и унижение подконвойным этапом, и снова вольную, разгульную круговерть среди уголовников всех мастей. Он сумел стать тузом в этой колоде благодаря своей жестокости. Но на эту жестокость он имел право. Она родилась тогда, когда отбирали ферму, уводили голодранцы в свою «коммуну» его любимых, им выращенных коней. Копилась по пути от родного хутора до болот и топей Вычегодского поселения близ Котласа. Отец доехал туда уже очень больной, натужно, изнурительно кашляющий. Их поселили в бараках, сколоченных по типу шалашей – по двести человек в бараке. Дали крупы, хлеба, кипятка… Отец умер на третий день. Вот как раз перед смертью он и рассказал сыну то, о чём Дементий и не догадывался. О том, что был агентом у шпиона, работающего в годы войны на немцев. А шпионом тем был архитектор, его хозяин.

Итальянского архитектора Дементий знал – видел несколько раз, когда приезжал с хутора к отцу в Харьков. Чернявый, говорливый, вальяжный, итальянец ему нравился. Особенно ещё и потому, что платил отцу за работу большие деньги. Только теперь он понял, какая «работа» отца так высоко ценилась.

В первую же ночь в том бараке, где их разместили с другими переселенцами, отец говорил ему:

– Ты, Дёмка, обязательно вернись в Харьков. Мне уже этого клада не видать, так ты получишь.

Дементий решил, что батя бредит, но тот рассказал… Фарнезе, спешно уезжая в семнадцатом году за границу, сказал своему камердинеру и агенту, чтобы тот

ждал. «Может быть и сам вернусь. А если нет – кто-то мне на смену явится непременно. Найдёт тебя, будешь дальше работать».

– А чтобы я ждал и оставался верным, Луиджи Петрович оставил для меня шкатулку с драгоценностями… Не дёргайся, у меня её нет. Он её спрятал. Сказал: тот, на кого я стану работать, отдаст мне в награду. Знаю только, что где-то в доме. Ну, в его доме.

– Так что же, батя, ты ж этот дом вдоль и поперёк знаешь! Сообразил бы…

Отец долго кашлял, потом, обессиленный, шевельнул губами. Сын набросил на него ещё одно одеяло, наклонился к самому лицу.

– Как сообразить, – прошептал старик, – дом огромный. Надо ждать посланца. Чую я, будет скоро. Из Германии. Там сейчас шустрый парень, Гитлер называется, всех к рукам прибирает. И приберёт, попомни моё слово. А он чего говорит? Читал я в наших газетах: с коммунистами бороться станет. Но сначала зашлёт своих шпионов… Ты, Дёмка, следи за обстановкой. Как Гитлер силу наберёт – жди…

– Да как же я найду этого шпиона?

Старик отдышался, ответил:

– Сам тебя найдёт. Ты только в городе будь да газеты просматривай. Объявление будет: «Куплю собаку породы левретка, кобелька двух лет». Ты тогда в ту же газету тоже дай объяву: есть, мол, такая собака, откликается на кличку Брысь. – Старый Барысьев засмеялся еле слышно. – Это Луиджи Петрович так меня называл. Ну и укажи там, где тебя найти. Найдут.

На второй день после похорон отца Дементий подался в бега. Не один год промышлял он по таёжным лесам и заболоченным местам Северного края, на Двине-реке, на Вычегде, Онеге. Поначалу пристал к охотничьей артели, научился метко стрелять – малого зверька сбивал с верхушек сосен. Но потом сколотил свой отряд из таких же, беглых – арестантов да выселенцев. Заглядывали на хутора, большие деревни, брали, что хотели, жили по нескольку дней. Их боялись, и понятно: были на счету убитые и жестоко избитые. Да, народ в отряде злой подобрался, только его, Дёмку, и слушали. Вот тогда и почуял он свою силу – и главаря, и распорядителя судеб людских. Напоследок осели в городе Каргополе – полгода там разбойничали. В городе Дементий пристрастился читать газеты. Вот тогда и узнал, что «шустрый парень Гитлер» теперь называется фюрером и рейхсканцлером Германии, что запретил партию коммунистов, вооружает армию, не скрывает подготовку к войне-реваншу. Пора возвращаться в Харьков, понял Барысьев. И ждать того, кто отдаст ему сокровища, предназначенные отцу. Для себя он уже решил: будет требовать переправки за границу. Отработает, конечно, как положено, но только при таком условии. Что ему делать в этой стране с богатством? А там, в Германии или ещё дальше, в Америке, заведёт он ферму, коней породистых станет разводить…

В Харьков приехал не один – двоих дружков, самых отчаянных, привёз с собой. Они уже называли его Брысём – так решил. А вскоре банда пополнилась местными «ребятами». Дальше всё сложилось, как по писанному, словно батя провидцем был. «Блондин» сказал: несколько заданий сложных выполнишь, и получишь приз от итальянца Фарнезе. И в Германию попадёшь.

Как всё хорошо складывалось! Документы из почтового вагона взяли, немца на станции Борки прибрали, ловко подмен организовали. И ящики с взрывчаткой вывезли из тайника. Вот тогда Брысь и потребовал свой приз от итальянца. «Блондин» не стал упрямиться, дал наводку. Не был Дементий доверчивым человеком, ой, нет! Но немцу поверил. Тому, что переправит тот его в Германию. Потому что «Блондин» откровенно сказал: «Можешь там, конечно, жить на свои деньги. Но даже если быстро их не прогуляешь, сумеешь выгодно в дело вложить, характер у тебя не для спокойной жизни. У нас там отличные школы, где готовят разведчиков, агентов – ты очень для этого подходишь…» Договорились, что ещё одну, главную диверсию поможет Брысь провести, – и они оба тогда уйдут заграницу. Большой им будет там почёт…

А дело сорвалось! И немца убили! Всё, накрылась заграница. Конечно, можно предположить, что через время появится здесь новый шпион, да только станет ли он с ним, Брысём, связываться? Вполне может считать, что посодействовал провалу агента. Да и нужно ли ему самому так рисковать? Шкатулочка с побрякушками – очень дорогими, – вот же, уже у него. И потом: все кругом говорят одно – будет война. Значит, немцы сами сюда придут. Вот тогда он и вернёт свои земли, коней породистых разводить станет. Да только не завтра это будет, не через год. Дожить надо.