Между
Шрифт:
Всё море было нашим домом: отмели и глубины, заповедные воды Рианедд и владения Ллира Лледиата – как нет границ волнам, так не было и запретов для нас.
О таких люди говорят «не разлей вода». Много лет мы и были – водою, и ни одно течение не осмелилось бы послать свои воды туда, где резвились мы двое.
Но я выхожу на берег, и вода течет с моей гривы.
Не оборачиваюсь.
Зачем оборачиваться? Я всё знаю, я слышу. Там, посреди моря, ржет серый жеребец, встав на гребень волны, словно на скалу. Он ржет и бьет воду копытами.
Манавидан
Народ людей.
Я выхожу на берег. Серые волны бьют об утесы, будто хотят сокрушить эту землю.
Землю, которой я нужнее, чем безбрежному морю.
Меня ждут. Люди… я еще не знаю их имен, кроме одного: Динас. Он поможет мне стать правителем народа людей.
Я меняю облик. Пока это легко, но мать объясняла мне: как только я изберу свой путь, больше не превращаться мне так спокойно, как человек меняет одежду.
Одежда… их одежды на мне нет. Кажется, это неправильно? – надо спросить у Динаса, ему еще предстоит научить меня быть человеком.
Но сейчас это неважно.
Я простираюсь на этой земле, земле людей. Я – выбравший. Я – человек.
– Я, Марх, по воле своей матери король Корнуолла…
Кромка прибоя: Манавидан
Итак, сын Рианнон, ты выбрал.
Выбрал – землю.
Я ли не рассказывал тебе о тех кошмарах, что подстерегают нас на земле? Я ли не говорил о том, как женитьба на твоей матери превращала меня долгие годы то в охотника, то в пахаря, то в седельника, то в сапожника? И я, могучий сын Ллира, брат самого Бендигейда Врана, был принужден обучать людей этим ремеслам, доколе не было снято заклятие!
Я, властитель моря, трудился как раб – и для кого?! для жалких людей!
А теперь ты, Марх, сын моей жены, по собственной воле идешь, чтобы стать таким же рабом. Тебя назовут королем, но не оставят тебе и дня воли. Я презирал бы тебя, будь ты мне чужим. Будь ты просто сыном Рианнон, как Придери. Но тебя я взрастил как сына – и покараю тебя как отец.
Ты человек теперь? Что ж, тебе доводилось видеть, как часами и днями забавляются волны с потерпевшим крушение человеком!
Ты узнаешь это сполна, предатель. Нет пощады сыну, пошедшему против отца.
Отныне морю никогда не быть твоим домом. Беду и только беду принесет тебе море!
Вороной конь выходит из моря – и превращается в нагого могучего юношу со спутанной гривой длинных рыжих волос.
Белоснежная кобыла скачет на берег с холмов. Нет, не кобыла – всадница на белой лошади. Нет, не всадница – знатная госпожа в белом платье бежит по камням навстречу сыну.
– Матушка.
– Сын мой! Я знала – ты не останешься безучастным к моей мольбе.
– Разве оставлю я тебя в твоей тревоге?
– Тревоге? Придери и был моей тревогой. И вот он мертв! Убит Гвидионом. Нет больше второго короля Аннуина…
– Матушка, не плачь. Я сделаю всё, что ты скажешь, но только прежде исполни одну мою просьбу.
– Какую? Чего ты хочешь?
– Расскажи мне, что произошло. Я не спутаю пучины Рианедд с буйными волнами Манавидана и с лишенными ярости бесконечными водами Корины, но Гвидиона от Аннуина мне не отличить. Я слишком мало прожил на земле, ты же помнишь.
– Разве Динас не рассказал тебе?
– Из его слов я понял лишь одно: случилась беда. Большая беда. Я нужен тебе, и гнев Манавидана ничего не значит перед твоим горем.
Кромка отчаянья: Рианнон
С чего мне начать мой рассказ? Не с тех ли времен, когда могучий Ху Кадарн пришел сюда, в Прайден, с первыми людьми? Когда родился Араун, владыка Аннуина?
Или с других времен, когда опустилась суша, связующая Прайден с бескрайней землей на юге, когда хлынули воды Ворруда, отрезав наш остров от иных земель?
Тогда случилось и иное, сын мой: разделились не только суши, но и миры. Наш мир начал отдаляться от мира людей. Раньше любой из нас мог легко придти к людям, раньше для любого человека был открыт и Аннуин, и Авалон, – потом же это стало доступно лишь избранным и лишь в отдельные дни.
Ты спрашиваешь меня, сын мой, почему это плохо? Узнаю слова Манавидана – тот так и не простил, что ему долгие годы пришлось жить среди людей. Он был бы рад вечной границе меж мирами…
Я отвечу тебе так, сын Мейрхиона: как вода, если ей не дают течь, превращается в болото, как дерево от избытка воды гниет и падает, так и наши два мира лишатся жизни, будучи разделены.
И когда Араун, владыка Аннуина, понял, какая беда нам грозит, он нашел Аннуину второго короля. Человека. Его звали Пуйл. Он стал править Аннуином, миром волшебства, Араун же – миром людей.
Так заново возникла едва не утраченная связь.
А потом, когда Пуйл вернулся к людям, я стала его женой. И родился Придери, второй человеческий король Аннуина.
Придери держал врата миров открытыми.
Но теперь он убит Гвидионом.
– Погоди, матушка. Не всё сразу. Скажи теперь: чего ты хочешь от меня? Мести за Придери?
– Когда-нибудь ты отомстишь за него. Но сейчас ты должен не дать оборваться связи смертных земель и Аннуина. Ты – мой сын, но ты – сын человека. Твой отец Мейрхион был владыкой Дал Риады, дальней северной земли. Ты можешь стать человеком, как он. И тогда кому как ни тебе быть вторым королем в Аннуине, наравне с Арауном?
– Стать человеком… Динас говорил мне об этом. Но что это означает? Короткий век смертных?
– Нет, век твой останется долгим. Но ты будешь жить их тревогами и радостями, подчиняться их законам, разделять их страхи, недоступные нам, властителям Аннуина. Тебе придется полагаться на силу твоих рук и мудрость сердца, почти не пользуясь той чародейной силой, что дана тебе мною от рождения. Сможешь ли ты поставить законы людей над собственной волей, сын мой?