Между
Шрифт:
— Не переживай. Ты не можешь не понравиться.
— Ха-ха-ха… Мне было бы достаточно хотя бы просто того, чтобы меня признали, — я улыбнулась, и следом раздался стук в дверь. — Да, войдите.
— Кто там?
— Дядя, — тихо ответила я.
Дядя зашёл в комнату, извиняясь, что побеспокоил. Я заметила, что он сам разговаривал по телефону, — видимо, ему нужно было что-то срочно узнать.
— Алиса, как ты смотришь на то, чтобы на выходных съездить за город на дачу к хорошим знакомым? Ярослав и его семья приглашают нас, чтобы мы не сидели всё лето в городе.
— Да, конечно! С удовольствием! —
— Договорились, больше не мешаю.
Прыгая от радости, я на секунду забыла, что на проводе висел Денис, ожидая меня.
— Кто такой Ярослав? — вдруг спросил он.
— Что?
— Твой дядя сказал, что какой-то Ярослав пригласил вас на дачу.
— А… Это заместитель дяди. Я его ни разу не видела, но наслышана. Он проектирует просто невероятные здания! Офисное здание, в котором расположена организация дяди, было спроектировано этим Ярославом, когда он ещё был студентом, представляешь! Так здорово!
— Ясно. Ладно, лисёнок. Мне пора. Будем на связи.
— Спокойной ночи, — попрощалась я, и на душе почему-то стало гадко от резкой смены настроения и его быстрого прощания.
С чем это связано, я не понимала. Ну, не ревновал же он? Это просто смешно. Как можно ревновать к тому, кого я даже в глаза не видела? Бред какой-то.
Настроение испортилось в миг. Резкие перепады в поведении моего друга от доброты и нежности до полного равнодушия слишком тяжело обходились для моего душевного равновесия. Очаг нашего доверия всегда пылал, и я даже представить не могла, что когда-нибудь между нами начнёт образовываться незримая стена, которую я даже физически ощущала. Что мне сделать, чтобы отдаления между нами не произошло? Ведь я нуждалась в нём. Очень. Он был моим другом — всё равно, что брат родной.
На следующий день.
Я всегда восхищалась работами Демида Богомолова. Он — невероятно талантливый фотограф и художник, единственный, на мой взгляд, кто может передать истинную глубину человеческих чувств. Посетить его выставку было моей мечтой, поэтому я не стала упускать возможность и отправилась смотреть его новые работы.
По моим ожиданиям здесь должно было быть много посетителей, желающих полюбоваться творчеством, но распорядитель выставки сказал, что в последний день приходят только истинные ценители. Он посоветовал мне пройтись по периметру зала и потом уже остановиться у работ, расположенных в центре.
В зале играла музыка, которая дополняла атмосферу фотографий, представленных на выставке. Она проникала внутрь и будоражила не меньше, чем сами работы. Гостей угощали бокалом вина или шампанского. Мне импонировало, что вокруг не было ни намёка на помпезность, наоборот, сдержанный стиль, который присущ Демиду, — всё в светлых тонах и исключительно лаконично.
Одна из фотографий меня очень зацепила, что я осталась перед ней на долго.
—
Со всеми делами я не заметил, как пролетела неделя, а я так и не смог попасть на выставку. Сегодня был последний день — и кто знает, когда ещё представится такая возможность? Это поставило меня перед тяжёлым выбором: то ли остаться
Долго я не думал: уже через тридцать минут был в галерее, где застрял напротив одной работы.
Эта фотография словно переносила в атмосферу прошлого. В душе сразу возрождались впечатления давно минувшего, заставляя снова и снова переживать все воспоминания, обстоятельства, людей, боль… Она казалась окном в прошлое, глядя в которое можно было увидеть то, чего уже давно нет, но всё ещё кажется, что стоит только обернуться, как оно снова настигнет. Прошлое и впрямь навеки сохраняется в памяти нашего сердца.
Надпись под фото гласила: «Фотография побеждает время и даже смерть». И видимо не я один был впечатлён этой работой, потому что в меня опять врезались.
Не опять, а снова.
Я еле успел удержать виновницу от падения, бросил на неё взгляд и опять — снова? Да какая разница? — утонул в тех самых зелёных глазах, которые не переставали преследовать меня все эти дни.
Первый раз — случайность.
Второй раз — совпадение.
Третий раз…
Только теперь в этих глазах застыли слёзы, и я мог видеть в них столько боли. И эта боль, чужая, проникла внутрь, даже не постучавшись. Я думал, что люди драматизируют и бросаются громкими словами, когда говорят, что чужую боль можно почувствовать, а теперь на своём опыте убедился в правдивости этого явления.
Сердце как будто попало в тиски, и боль накрывала всемирным потопом, от которого негде было укрыться. В её глазах я видел отчаянный крик, умоляющий о помощи. Чувствовал, как пальчики девушки сжались на моих руках, словно я — её единственное спасение. Единственный, кто может вытащить её из этой бездны…
И сам от себя не ожидая, я поддался порыву и обнял её в попытке защитить и оградить от враждебного мира, в надежде, что это поможет ей успокоиться.
— Этот кошмар позади. Но ты здесь. Здесь и сейчас. Найди в себе силы жить дальше, — слова сами нашли выход, и меня не покидало ощущение, что я говорю их близкому, до боли родному человеку.
Зеленоглазое недоразумение вдруг подняло на меня свой взгляд. Чёрт! Я был готов смотреть в эти глаза вечность. Лисьи глаза — совру, если не так. Глядя в них, я будто предчувствовал глубокий и таинственный мрак, который соседствовал с невинным светом. Насколько прекрасным, но серьёзным был этот взгляд, когда смотрел с робкой сосредоточенностью глубокой души, которую хотелось узнать.
— Простите… — прошептала девушка, после чего быстро высвободилась из моих объятий и, не оглядываясь, направилась к выходу.
Я было рванул за ней, однако дорогу мне преградила Стефания Львовна, бывшая жена Михаила. Ещё одна головная боль. Вот сейчас было действительно совсем не до неё.
— Ярослав, здравствуй, — протянула женщина, отпивая из бокала шампанское.
— Добрый вечер, Стефания Львовна. Я был бы рад побеседовать с Вами, но мне нужно срочно идти.
Я не мог её упустить. Не сейчас.
— Постой-постой, — она остановила меня, преграждая путь к отступлению, прекрасно понимая, что я тороплюсь и не намерен вести с ней беседы. — Стелла была очень расстроена после вашей встречи.