Между
Шрифт:
Я поднял взгляд на Михаила в немом вопросе: «Кто художник?».
— Это нарисовала Алиса, пока мы летели. Скажи же, оригинально? — Михаил сказал это с гордостью, которую было видно невооружённым взглядом.
— Креативно и действительно красиво. Она рисует?
— Да. Хочет поступать куда-нибудь, где можно будет вдоволь рисовать.
Я понимающе кивнул и улыбнулся. Такой талант нельзя похерить. Его нужно было развивать, направлять в правильное русло.
— Как она?
— В порядке. Но… ей пришлось многое пережить и придётся всё это как-то укладывать
— Значит, всё, что было в документах… — я не закончил, но Михаил подтвердил мои слова* медицинское обследование всё объясняло. Это было чудо, что, испытав всё, она не поехала крышей. На такое способны только поистине сильные люди. — Михаил Платонович, — начал я. Мне нужно было узнать, как связан со всем этим мой отец, поэтому, дождавшись его согласия на продолжение, я задал свой вопрос: — Я никогда не интересовался, откуда Вы знакомы с моим отцом, да и тут промелькнула информация, что он в курсе произошедшего. Расскажете?
Мужчина передо мной устало и как-то обречённо вздохнул, но затем рассказал о том, что они с отцом учились вместе в институте, а потом остались хорошими товарищами. А в тот злополучный год мой отец выручил его, спрятав жену и дочь, чтобы им не угрожала опасность. И вот теперь мне стало понятно, откуда ноги растут.
— Ладно, всё остальное ещё успеем обсудить. Что у нас с делами? — сказал Михаил, после чего всё, что нас волновало, — это работа.
Уже ближе к обеду, решив большинство вопросов, я спустился вниз, чтобы взять кофе и поехать на встречу с Ритой. Сегодня я должен был поставить точку и не мучить больше ни её, ни себя. Это затянулось слишком сильно, и пришло время покончить с этим.
Отвлекшись на сообщение, я почувствовал, как в меня кто-то врезался — кофе пролился на мою белоснежную рубашку, а этот некто начал падать. К счастью, у меня была отличная реакция, так что я в состоянии по крайней мере спасти это недоразумение от падения. Я непроизвольно зашипел, потому что кофе чертовски горячий, рубашку, чёрт возьми, жалко, да и теперь придётся заехать домой, чтобы переодеться.
Из вороха этих мыслей меня вытащил тихий, скромный и тонкий голосок:
— Господи, простите, пожалуйста.
Я опустил свой взгляд, и первое, что я увидел, — это большие, распахнутые от ужаса, зелёные глаза невероятной глубины. Девчушка пристально смотрела, казалось, даже забыла, как моргать. Она прижала ладони ко рту и, по всей видимости, ожидала вердикта.
Я аккуратно поставил её на ноги и осмотрел масштаб бедствия. Люди вокруг с интересом поглядывали на нас, в ожидании того, что будет дальше. А я посмотрел на неё и вдруг понял, что ей вообще до лампочки, что люди смотрят. Мне, собственно, тоже, но обычно девушки старались «не падать в грязь лицом».
— Простите пожалуйста. Я так засмотрелась на всё вокруг, что шла спиной вперёд и не заметила Вас, — пролепетала девчушка, а я только смотрел на неё, почему-то не в силах отвести взгляд. — Я испортила Вашу рубашку. Как я могу загладить свою вину?
Господи, она любит много говорить.
— Ничего не нужно, — наконец-то ответил я, заметив, что
— Вы куда-то торопились, а я вот, растяпа, всё испортила.
Малышка, право слово, малышка. Я не дал бы ей больше восемнадцати, если не меньше — слишком уж невинно она выглядела. Вот только взгляд был иной. Слишком взрослый да такой юной девчонки.
— Правда, не стоит переживать. Главное, что все целы и никто не пострадал, — сказал я, наблюдая, как она смущённо опустила взгляд. Чувство вины и стыда прямо фонило, и мне нужно было как-то успокоить её. — Это всего лишь пролитый кофе. Можно купить новый, а рубашку — постирать. Всё в порядке, слышишь? — попытался я, и она согласно кивнула, хотя и с неохотой. — Сам виноват, надо было смотреть, куда иду… — меня перебил очередной звонок, который нельзя было игнорировать, но, прежде чем ответить, я добавил: — Не грусти, — и подмигнул ей, выходя из здания.
Работа не ждёт, а ещё эти чертовски красивые зелёные глаза…
— Спасибо, — вдруг раздалось вдогонку.
Я обернулся. Зеленоглазое недоразумение, мило улыбнувшись, слегка поклонилась, сложив руки в благодарном жесте. Я сначала непонимающе на неё уставился, а потом понял — она благодарит за то, что я не позволил ей упасть. До чего доброе создание. Я кивнул в ответ и постарался уйти как можно скорее, потому что эти чёртовы глаза!..
—
Однажды моя неуклюжесть меня погубит. Засмотревшись на совершенство архитектурного дизайна, которое поражало воображение, я врезалась в человека. Только я способна на это. Мало того, что я испортила его рубашку, так его, наверное, ещё и обжёг этот кофе. Это всё моя неосмотрительность. В очередной раз вселенная мне сказала: Алиса, очнись и перестань витать в облаках.
А как я испугалась сначала, увидев его жёсткую гневную мимику! Думала, ну всё, сейчас на меня снова выльют ведро говна и сарказма, а потом вообще прибьют. Но когда я увидела его красивое лицо, готова была принять от его рук смертную казнь и даже бы слова против не сказала. Моё сердечко, признаюсь, ёкнуло.
И когда он посмотрел на меня и не стал обрушивать весь свой праведный гнев на мою бедную душонку, видимо, заметив, в каком ужасе я была, потому что у меня явно отшибло все умения мимики и жестикуляции, я была готова молить о пощаде и прощении хоть до скончания веков.
Могла ли я представить, что могу вдруг понравиться такому мужчине? Конечно, да. Сказать иначе, было бы наглой ложью. Но я никогда не была склонна питать ложных романтических иллюзий на свой счёт. Где он и где я? Смешно же. Такие статные мужчины выбирали равных себе, а я была лишь… простой девчонкой. Но сердечко ёкнуло во второй раз.
Я не смогла устоять: окликнула его своеобразно, чтобы искренне поблагодарить, а за что именно, пусть думает сам. Хотя я и сама не знала: то ли за то, что не дал мне упасть, то ли за то, что не накричал и не обругал. А я лишь ещё разочек посмотрела на эту мужскую красоту. Чувство прекрасного и эстетики у меня всё же было, в этом я не сомневалась.