Между
Шрифт:
— А что ещё мне остаётся думать?!
— Почему ты не хочешь понять, что это мой шанс на нормальную жизнь?!
— А с нами нормальной жизни нет. Я всё понял, — холодно произнёс Денис.
Я чувствовала, как слёзы продолжали течь по моим щекам, не желая останавливаться.
— Это жестоко… жестоко говорить такие слова!
— А ты не жестоко поступаешь со мной, Алиса?
— Разве я не имею права жить свою жизнь?! Жить так, как хочется мне?!
— Как хочется тебе? Или как скажет тебе твой дядя?
— Я сама решаю, как мне жить!
— Точно?
У меня не осталось
— Что здесь происходит? — спросила подошедшая тётя Лера.
— Ничего, мам. Вернись к остальным.
Тётя Лера непонимающе смотрела то на своего сына, то на меня, всю в слезах. Но я не хотела задерживаться здесь, поэтому развернулась, чтобы уйти, но столкнулась в дверях с дядей Мишей.
— Алиса? — позвал он.
Утирая слёзы рукавом, я тихо прошептала:
— Увези меня отсюда…
И он, не сказав ни слова, взял меня под руку, попрощался с семьёй Апраскиных и повёл меня прочь от этого кошмара.
Но сколько ни меняй картинки, хоть найди десятки тысяч других путей, чтобы поступить иначе или сказать другие слова, произошедшего не изменить. Это невозможно.
—
— Пришёл отчёт от ребят, — сообщил Ромыч, пытаясь нанести мне удар в грудь, чтобы сбить дыхание и я не мог атаковать в ответ, но…
Со мной это не пройдёт, друг. Мы с детства тренировались вместе, ты должен помнить, кто нас этому учил.
— И что там? — я отразил его атаку и сделал замах ногой в ответ.
— Пасли и Михаила, и девчонку. И если я могу понять, зачем его могли пасти, но она-то на кой чёрт им сдалась, я не знаю, — и он снова пошёл в атаку.
— Нечему удивляться, они родня и там такие связи имеются, — ответил я, уходя от удара, скручивая корпус вокруг позвоночника, и нанёс удар кулаком снизу вверх, пытаясь вывести противника из игры, но Рома, как опытный боец, успел уклониться в последний момент.
— Ты что, решил отправить меня в нокаут, Яр? — зашипел он. — Связи там нехилые. Доходят чуть ли не до самой верхушки ФСБ. Подобраться будет не просто, если и копать, то очень осторожно. Ребята замешаны не в очень чистых делах.
— Не рискуй попросту, — сказал я, но не дал ему расслабиться и снова напал, стараясь нанести хлёсткий удар голенью. — Итак достаточно засветились.
Рома умело отразил мой удар и в пару движений взял меня в захват шеи со спины.
— Хочешь дождаться приезда Михаила?
Вместо ответа я резко присел, хватая его за руку, и, повернув голову в другую сторону, нанёс удар по голени, резко освобождаясь из захвата.
— А ты сегодня в ударе. В чём причина? — входя в азарт, спросил Рома.
Я протянул руку, чтобы помочь ему подняться, но этот засранец сделал подсечку, схватил меня за руку и перекинул через плечо. Гадёныш.
— Ну так что? — с довольной миной, настоял он.
— Мой отец знает об этой истории куда больше, чем мы с тобой.
Я поднялся с матов и схватил бутылку с водой.
— Родион Сергеевич? — удивлённо вытаращил на меня глаза Рома.
— Он самый.
— Становится всё интересней. И что ему известно?
— Ты как последняя сплетница, всё хочешь знать? — я вскинул бровь, глядя на друга.
— Это моя
— Кем возложенная? — я хмыкнул.
— Не суть, — отмахнулся Ромыч. — Так что ему известно?
— Не говорит. Якобы это не его тайна, а, если я хочу знать, стоит говорить с самим Михаилом.
— Всё интереснее и интереснее. И это всё?
— А что ещё должно быть?
— Может, тебя трогает то, что скоро в твоей жизни начнёт мелькать ещё одна Редкая особа? — играя бровями, ухмыльнулся этот гад.
Если бы я сказал, что даже не задумывался о том, какой может быть его племянница, то соврал бы. Конечно, я думал об этом. И тут у меня было только два варианта: либо серая забитая мышка, либо девица без норм и моралей, если учесть издевательства, которые она терпела на протяжении всей жизни. Я бы очень удивился, окажись она нормальной.
— О, раз ты молчишь, значит, задумался над этим. Ну и как?
— Иди в пень.
— Что сразу в пень? А вдруг девчонка будет хорошенькой?
— Тебя только это волнует?
— Ну не только, — подмигнул Рома и начал ржать.
В зал начали заходить мальчишки, которых по выходным тренировал Роман. Его центр подготовки занимался бесплатными тренировками детей-сирот — эдакий вклад в общественное развитие города. Надо отдать должное, тренер и боец из него бы отличный. Мой отец ещё в детстве разглядел в нём талант и сказал, что он далеко пойдёт. Сначала он даже тренировал нас, но потом Рома пошёл своим путём. Дети его любили, потому что, несмотря на его серьёзный и брутальный, довольно устрашающий вид, парень он был простой и юморной, болтливый и вертлявый, как уж.
Мальчишки поздоровались с нами и разошлись для разогрева, а я принялся собираться на работу, несмотря на то что на календаре суббота. Поскольку у нас не было толкового графического дизайнера, мне приходилось отрисовывать необходимое самостоятельно. Сегодня в офисе почти никого не было, только дежурные работники, что хорошо: я мог поработать в тишине без лишней нервотрёпки.
Уже на выходе из зала я получил сообщение от Михаила о том, что он прилетает послезавтра и у них будет длинная пересадка, поэтому мы увидимся на работе утром в понедельник и обо всём поговорим. Что ж, осталось подождать немного: может быть, вся правда, наконец, всплывёт.
—
Вчера дядя Миша не задавал никаких вопросов, за что я была ему очень благодарна. Мне хотелось побыть одной, и было ясно, что в таком состоянии домой к Апраскным я не пойду, поэтому он снял для меня номер в гостинице, где остановился сам. Чуть позже дядя принёс мои вещи, которые оставались у Дениса дома.
Я была сильно обижена и зла на него. Чувствовала, как в груди тянет холодом, и не тем кладбищенским, окончательным, а словно под кожей таяли маленькие льдинки, что появились там часом раньше. Но они не превращались в живительную воду, а, наоборот, становились подобны кислоте, которая уничтожает всё живое. И что-то сгорало вместе с этим, полыхало адским пламенем, но я даже не могла понять, что это было. И всё это приводило меня в желеобразное оцепеневшее состояние, в котором я, кажется, пробыла до самого утра, так и не сомкнув глаз.