Между
Шрифт:
— Ты не виновата в болезни своей матери, Алиса, — он внимательно посмотрел на меня, давая понять, что мне нечего бояться, что я в безопасности. — Оля… ещё до твоего рождения начала вести себя странно. Твой отец заметил это и уговорил её пройти обследование.
Я сглотнула ком в горле: мне не терпелось узнать, была ли я права в своих догадках.
— Врачи подозревали, что у твоей матери начальная стадия шизофрении. Паша очень испугался этого, потому что роды могли усугубить её состояние, и мы не знали, что она может сделать с собой и тобой. Оля, конечно, не верила в то, что может быть больна и всячески это
Я уже говорила, что моя жизнь — это дрянной сериал? Получите, распишитесь. Нет, это даже было смешно. Я видела такое только в кино. Теперь мне стало понятно, почему она несколько раз пыталась меня убить, почему порой она так меня ненавидела — стало понятно многое.
— Но кто настолько влиятельный, что способен столько лет покрывать её?
— Это уже моя забота, Алиса. Я доберусь до правды.
— А это не опасно?
Потому что мне казалось, что это чертовски опасно. Стоило ли лезть в это теперь? Что, если эти люди не успокоятся, даже несмотря на то, что мамы уже не было?
— Всё будет хорошо, не переживай.
— Интересно, зачем тогда мама хранила твой номер…
— Этого, мы, увы, не узнаем.
— Да уж… Но что за тайну имела в виду мама?
— Это информация как раз связана с той ситуацией. Видимо, Паша с ней поделился происходящим. Я был глуп и молод, слишком амбициозен, поэтому не рассчитал своих возможностей, из-за чего вляпался в неприятную ситуацию. Твой отец помог мне избежать законного наказания. Гордится тут нечем, но мне никогда не выплатить этот долг ему.
— А больной мозг моей матери воспринял это по-своему…
Мне не за что было судить своего дядю и отца, который, несмотря на свою страсть к справедливости, помог брату выйти сухим из воды.
— Возможно. Утверждать не стану.
А дальше мы отпустили эту тему и просто разговаривали, обедали и хорошо проводили время. Я многое узнала о своём отце и невероятно гордилась тем, что я его дочь. Именно таким я его и представляла: творческим, добрым, искренним и честным… героем. Нужно ли мне было что-то ещё? Нет. Я хотела иметь при себе именно эти знания и такие воспоминания. Дядя Миша спрашивал о моей жизни, но не затрагивал отношений с мамой — всё уже было понятно.
Потом мы прогулялись по улицам города, зашли в магазин техники, где дядя купил мне самую последнюю модель железного яблока. Была ли я удивлена? Определённо. Да я даже мечтать о таком подарке не могла, а за эти дни и вовсе напрочь забыла про то, что телефона у меня больше не было, а тут…
— Это слишком дорогой подарок.
— Алиса, наша семья может позволить себе всё. А ты достойна и заслуживаешь большего. Просто пользуйся с удовольствием, — приобняв меня за плечи, сказал он.
А я не выдержала, разревелась и прижалась к нему. Конечно, он не был моим отцом, но хотя бы формально мог им быть, ведь так?
Ближе к вечеру мы приехали в нашу квартиру.
Мне было страшно переступать порог этого дома. Снова окунаться в этот прижизненный ад. Мне было жутко от того, что, стоит мне только переступить порог, как я открою глаза и окажется, что
Но я понимала, что все эти воспоминания уйдут вместе со мной, и, как бы я ни старалась, моё тело, душа и разум будут помнить. Но, может быть, возможно хотя бы на один день сделать так, чтобы о тебе забыли все, и ты забыл всё?! Почему так нельзя? Почему нужно крутиться в круговороте жизни и возвращаться туда, где тебе больно, где нет ничего хорошего?
Я уговаривала себя сделать шаг. Но тут я почувствовала прикосновение к своей руке…
— Всё хорошо, ты не одна, — дядя Миша сказал спокойно и уверенно, а моя душевная боль сменилась странной пустотой в голове. Такой чёрной и пугающей, равнодушной до отупения.
Я сделала шаг вперёд, навстречу своему прошлому, чтобы потом, наконец, уйти в будущее.
6 Глава. Словно птица
Под ярким солнцем над раскинувшимся зелёным пространством ощущение холода было чужим и непривычным. Резкая граница яркого голубого неба и незримой темноты с витающей вокруг тоской нагнетало без того напряжённую обстановку.
Рядом стоял Денис и держал мою руку — это был непростой день. С другой стороны — мой дядя, и я чувствовала себя окружённой поддержкой и теплом. Наверное, мне следовало плакать, но слёз не находилось… Вместо них — лишь тонна сожалений, что всё заканчивается именно так. Был ли у нас шанс прожить жизнь по-другому? Не знаю, может быть. Все эти “если бы”… Они никогда не помогали: всё равно придётся жить с тем, что есть.
Где-то на фоне я слышала голос человека, читающего траурную речь по маме.
— Она была удивительным человеком с непростой судьбой… — всё, что я услышала: большего слышать даже не хотелось.
Удивительным? Неужели? Впрочем, наверное, и правда удивительным…
Внезапно я услышала, как Денис зашептал мне на ухо:
— Ты чего? Всё в порядке?
Я удивлённо уставилась на него, широко открыв глаза, и зашептала ему в ответ?
— Кто писал эту чёртову речь?
— А что с ней не так?
— Там ни слова правды…
— А ты что хотела, чтобы на её похоронах сказали, каким она была чудовищем? — он выразительно посмотрел на меня, а я почувствовала себя наиглупейшим созданием. — О мёртвых либо хорошо, либо ничего. На похоронах «ничего» не получится.
Мне было совершенно нечего возразить.
В конце концов, мне оставалось только продолжать слушать эту нелепую речь о моей матери, на чьи похороны пришли лишь я, мой дядя, Денис и его родители. Не появились даже соседи. Это многое сказало о том, в каких отношениях с ними была моя мама.
Я постаралась отвлечь себя, потому что комок нервозности начинал сужаться, чтобы потом взорваться, как атомная бомба. Я попыталась сосредоточиться на окружающем меня пространстве. Казалось, что лучи солнца не могли пробиться сквозь мертвенно застывшую тень и лишь частички рассеянного света падали на зелёную землю. День был ветреным, и окружение постоянно менялось в резкости близкого и далёкого. Возможно, это просто атмосфера кладбища, и стоило только выйти за его пределы, как всё изменилось бы?