Междумир
Шрифт:
— А что если я не желаю забывать живой мир? — спросила Алли.
Мэри любезно улыбнулась.
— Я тебя понимаю, — сказала она. — От живого мира трудно отречься.
— «Советы Послесветам», — прочёл Ник на обложке. — Автор — Мэри Хайтауэр. Это ты?
Мэри опять улыбнулась.
— Нам всем в послежизни необходимо чем-то заниматься. Я пишу.
Алли взглянула на свою книжку. Девочка вынуждена была признать — Мэри таки удалось произвести на неё впечатление. Она пролистала книгу. Ничего себе, добрых триста страниц, да ещё рукописных! А почерк какой — чёткий, аккуратный...
«Ну что ж, — подумала Алли. — Мы пришли сюда в поисках ответов.
В своей книге «Мёртвый — не значит квёлый» Мэри Хайтауэр пишет:
«Послесветы-Зелёныши драгоценны. Они хрупки. Здесь, в Междумире, их подстерегает столько опасностей! Ведь они как младенцы — не имеют понятия о том, как функционирует этот мир, и, как младенцы, нуждаются в опеке. Их необходимо направлять любящей, но твёрдой рукой. Их вечное будущее зависит от того, насколько хорошо они приспособятся к существованию в Междумире. Из плохо приспособленного Послесвета может получиться нечто искажённо-чудовищное. Поэтому к Зелёнышам надо относиться с терпением, добротой и милосердием. Это единственный способ воспитать их подобающим образом».
ГЛАВА 8
Доминирующая реальность
МэриХайтауэр не выносила, когда её называли Королевой Сопляков, хотя в этом прозвище и содержалась доля правды. Большинство Послесветов, находящихся на её попечении, были куда младше её самой. Мэри исполнилось пятнадцать, так что она входила в число старших обитателей Междумира. Поэтому когда в башню прибывали дети примерно её возраста, она уделяла им сверх-особое внимание.
Однако она сразу почувствовала, что с Алли у неё возникнут проблемы. Нельзя сказать, что Мэри невзлюбила Алли. Мэри любила всех. Такова была её работа — всех любить, и она относилась к ней очень серьёзно. Алли же была упряма и своенравна, что грозило вылиться в катастрофу. Мэри надеялась, что ошибается, хотя опыт убеждал её в том, что ошибается она очень редко и даже самые её ужасные предчувствия имеют тенденцию сбываться. Не потому, что она могла предсказывать будущее, а потому, что долгие годы, проведённые в Междумире, наделили её умением разбираться в людских характерах.
— Ну вот, с Зелёнышами всё в порядке, — сообщил Вари, вернувшись. — Мальчики выбрали совместную комнату, выходящую на юг, девочка — одна в комнате окнами на север. Все — на девяносто третьем этаже.
— Благодарю тебя, Вари. — Мэри, как всегда, поцеловала его в кудрявую макушку. — Дадим им пару часов на обустройство, а потом я их навещу.
— Хочешь, я тебе поиграю? — спросил Вари. — Моцарта, например?
Хотя как раз сейчас Мэри было не до музыки, она согласилась. Вари нравилось доставлять ей удовольствие, и ей не хотелось отказывать ему в этом. Он стал её правой рукой так давно, что она и не помнила, когда это случилось, и частенько забывала, что Вари только девять лет — он навечно застрял в том возрасте, когда хочется всем доставлять радость. Это было прекрасно. Это было печально. Мэри предпочитала прекрасное. Она закрыла глаза. Вари взял свою скрипку и заиграл пьесу, которую она слышала тысячу раз и, скорее всего, услышит ещё столько же.
Когда солнце опустилось к горизонту, она направилась к Зелёнышам. Сначала к мальчикам.
Их «апартаменты» были скудно обставлены
Любисток устроился на полу и пытался постигнуть «Гейм Бой [17] ». Устройство устарело по стандартам живого мира, но для мальчика оно, безусловно, было новинкой; он даже головы не поднял, когда Мэри вступила в комнату. А вот Ник проявил себя настоящим кавалером: встал и поцеловал ей руку. Она невольно рассмеялась, и он густо покраснел.
17
Для тех, кто не увлекается подобными вещами: Любисток играет в игру, называющуюся «Legend of Zelda» («Легенда о Зельде»).
— Я как-то видел — в кино так делали. А ты такая... ну, как королева... Вот я и подумал, что так будет правильно... Извини.
— Нет-нет, всё в порядке. Я просто не ожидала. Это было так... галантно.
— Во всяком случае, я не запачкал тебе руку шоколадом, — сказал он.
Она взглянула на него долгим, пристальным взором. У Ника было хорошее лицо, глубокие карие глаза. В его чертах было нечто азиатское, что придавало ему некоторую... экзотичность. Чем дольше она смотрела на него, тем больше он краснел. Насколько Мэри помнилось, румянец вызывался приливом крови к щекам. У Послесветов крови не было, но Зелёныши ещё не до конца простились с миром живых и продолжали имитировать некоторые физиологические реакции. Ник, конечно, был в смущении, но для Мэри видеть этот малиновый цвет на его щеках было подлинным наслаждением.
— Ты знаешь, — отвечала она, мягко прикоснувшись к шоколадному пятну на его губе, — некоторые вполне способны изменить свою внешность. Если тебе не хочется ходить с шоколадом на лице, ты можешь поднапрячься и убрать его.
— Неплохо бы.
Мэри заметила, что у него проявилась и другая физиологическая реакция на её прикосновение и поспешила убрать руку. Кажется, она сама покраснела — если ещё была на это способна.
— Конечно, так быстро это не удастся, потребуется долгое время. Такое же, какое нужно дзен-мастеру, чтобы научиться ходить по горячим угольям или левитировать. Годы медитации и сосредоточения.
— А может, я могу попросту забыть о нём? — предположил Ник. — В книге «Советы Послесветам» ты писала, что иногда люди забывают, как они выглядят, и тогда их внешность меняется. Так что я попробую просто забыть про шоколад, и всё.
— Ах, если бы было так просто! К сожалению, мы не выбираем то, что забываем. Чем больше мы стараемся что-то забыть, тем больше шанс, что мы только будем помнить это ещё лучше. Будь осторожен, иначе, не ровён час, шоколад расползётся у тебя по всему лицу.
Ник нервно захихикал, приняв её слова за шутку, но сразу же остановился, как только понял, что она вовсе не шутит.
— Не волнуйся, — успокоила она. — Пока ты с нами — ты среди друзей, и мы всегда сможем напомнить тебе, как ты выглядел, когда появился здесь.
Из уголка послышалось досадливое ворчанье Любистка:
— Эта штука не для моих пальцев! Не успеваю!
Он с досадой грохнул «Гейм Боем» о стенку, но играть не бросил.
— Мэри... Можно задать вопрос? — сказал Ник.
— Конечно.
Они уселись на диван.
— М-м... Что теперь будет?
Мэри молчала, ожидая продолжения, но его не последовало.