Междумир
Шрифт:
— Мы спим, потому что можем это делать, — сказала она. — Потому что это похоже на то, что было при жизни.
— Как могут восемь часов смерти быть похожими на жизнь?
На это Алли не нашлась, что ответить. Просто сон казался ей правильной, естественной вещью, а при их неестественном существовании всё, что казалось естественным, было хорошо. В конце концов Нику надоело бурчать, и он улёгся со словами:
— Ложусь, но спать не собираюсь. Буду смотреть на звёзды.
Как выяснилось, в звёздах не было ничего особо интересного, такого, что не дало бы ему заснуть. Скорее наоборот — они навевали сон. И Ник вырубился ещё до того, как это сделала Алли.
А она ещё долго лежала без сна, размышляя об их незавидном положении. Что, если она вернётся домой, а её родителей там нет? Что, если отец погиб в аварии, а мать переехала в другое место? Она ведь не сможет никого расспросить! Значит, ничего не узнает об их судьбе.
Когда, наконец, пришёл сон без сновидений — обычный сон Междумира — она почувствовала благодарность.
А среди ночи на них напали — неожиданно и без предупреждения.
Когда Ник с Алли открыли глаза, на них смотрели четыре светящихся физиономии. В одно мгновение их схватили, подняли на ноги и тщательно ощупали-обыскали. Алли пыталась кричать, но чья-то огромная ладонь закрыла ей рот. Ручища была совершенно чудовищной. Вот только перед нею были не чудовища, а мальчишки не старше её самой.
— Ник! — закричала она. Но Ник был занят — его схватили двое пацанов, и он отчаянно пытался вырваться.
— Что вы к нам пристали?! — орал Ник. — Вы кто такие? Чего вам надо?
— Вопросы здесь задаю я! — выдал один из пацанов, по-видимому, атаман шайки, ростом поменьше других, но, безусловно, самый отпетый. На нём были бриджи, сильно похожие на те, что носил Любисток, а к губе навечно приклеилась сигарета — она дымила, но не сгорала. Но самым странным в его внешности были кисти рук — размером с ладони взрослого мужчины, огромные, узловатые, а когда он стискивал кулаки, то казалось, будто на них надеты боксёрские перчатки.
— По-моему, они Зелёныши, Джонни-О, — сказал один из пацанов с прикольной метёлкой малиново-красных волос на голове, делавшей его похожим на смешную тряпичную куклу Энди [11] . — Им же максимум неделя от роду, а может, и меньше.
— Сам вижу, — отрезал Джонни-О. — Я что, по-твоему, дурак — Зелёнку не узнаю?
— Мы Послесветы! — выкрикнул Ник. — Такие же, как вы, так что оставьте нас в покое!
Джонни-О заржал:
— Конечно, Послесветы, вот придурок! Мы имеем в виду, что вы новенькие. Зелёныши. Усёк?
11
Начнём издалека. Кукла Тряпичная Энни впервые была создана в качестве куклы в 1915 году, а в 1918 вышла книга «Истории Тряпичной Энни». Книга имела большой успех, и в 1920 году вышло продолжение — «Истории Тряпичного Энди», рассказывающие о друге и товарище по играм тряпичной Энни — Тряпичном Энди. Характерной особенностью обеих кукол являются ярко-красные волосы, сделанные из шерстяной пряжи.
В дальнейшем на основе персонажей Тряпичной Энни и Тряпичного Энди вышло множество книг и несколько мультфильмов. В 2002 г. Тряпичная Энни была включена в «Национальный зал славы игрушек».
— Но у них всё равно может найтись что-нибудь интересненькое, — сказал Энди. — У Зелёнок всегда можно обнаружить что-то такое-эдакое...
— Добро пожаловать в Междумир, — сказал Джонни-О голосом, от которого хотелось не добропожаловать, а убежать куда подальше. — Здесь моя территория, и вам придётся заплатить за проход.
Алли угостила пацана, пытавшегося справиться с ней, кулаком в физиономию.
— Вы что, всегда так встречаете гостей? — осведомилась она.
Джонни-О причмокнул сигаретой.
— А что? Среди гостей знаешь, какие гады попадаются!
Ник стряхнул с себя двоих мальчишек.
— Нам нечем тебе заплатить, — заявил он.
— Точно. Так что придётся вам нас убить, — сказала Алли и ехидно добавила: — Ой, прошу прощения. Кажется, это у вас не получится.
— Выверните-ка ихние карманы! — скомандовал Джонни-О. Его приспешники мгновенно залезли Нику и Алли в брючные карманы и вывернули их наизнанку. По большей части оттуда высыпался всякий мелкий мусор, но у Ника нашлось кое-что, о чём он запамятовал: та самая старая монетка, должно быть, никель [12] — разобрать было трудно, такая она была стёртая; крутые пацаны ею не заинтересовались и швырнули обратно владельцу. Тот поймал никель и опустил в карман.
12
Монета в 5 центов.
Зато другой предмет привлёк их внимание.
— Ты только глянь! — сказал странноватого вида мальчишка с тёмно-фиолетовыми губами — как будто он умер, когда сосал черносмородинный джобрейкер [13] . Он крутил в пальцах маленький твёрдый предмет, выпавший из кармана Ника. Ник сразу узнал его: это была жевательная резинка, уже пожёванная и вновь завёрнутая в её родную бумажку. Мама всегда жаловалась, что Ник вечно оставляет жвачку в карманах, и во время стирки она размазывается по всей одежде.
13
Англ. Jawbreaker — «зуболом». Очень твёрдая конфета в виде шарика. Действительно, её разгрызть нельзя — зубы сломаешь.
Фиолетовогубый держал твёрдый, холодный комок и вопросительно смотрел на предводителя.
— А ну дай сюда, — командирским голосом, не вяжущимся с его малым ростом потребовал Джонни-О и протянул к жвачке свою огромную, мясистую лапу.
Фиолетовогубый, однако, медлил.
— Может, разрежем её на кусочки? — предложил он.
— Кому сказал — дай сюда! — Джонни-О настойчиво держал горсть перед своим подельником.
Такой лапище ты не скажешь «нет». Фиолетовогубый осторожно вложил в неё маленький круглый комок.
— В следующий раз, когда мне придётся просить два раза, — изрёк Джонни-О, —ты отправишься прямым ходом вниз, понял?
Кадык Фиолетовогубого судорожно задёргался — как будто у него в глотке перекатывался грецкий орех. Или недососанный джобрейкер?
И тут Алли и Ник не поверили собственным глазам: Джонни-О содрал прилипшую бумажку и бросил жвачку себе в рот.
— Тьфу, пакость! — сказал Ник. — Не противно?
В ответ Тряпичный Энди двинул его кулаком в живот. Ник рефлекторно сложился пополам, с запозданием на секунду сообразив, что ему не больно. «Должно быть, этому хулиганью просто нож в горло, что им не удаётся никому причинить боль», — подумал он. Наверно, для отморозков этот мир — что-то вроде ада.
Джонни-О усердно трудился над жвачкой, пока она снова не сделалась мягкой. Он прикрыл глаза от удовольствия.
— Да тут ещё столько вкуса! Корица! — и метнул взгляд на Ника. — Ты всегда выбрасываешь ещё совсем годную жвачку? — спросил он. — В смысле — когда был жив?
Ник пожал плечами.
— Жевал, пока она не становилась совсем безвкусной.
Джонни-О продолжал двигать челюстями.
— Должно быть, у тебя язык без вкусовых луковиц.
— Можно, я после тебя пожую? — заканючил Фиолетовогубый.