Междумирье
Шрифт:
– Почему я должна тебе верить?
– Я бы на твоем месте никому не верил. – Жак встал и вернулся к штурвалу. – Целее будешь. Но пока у тебя нет другого выбора. Я тебе всё подробно объясню. Только не сегодня. Слишком устал. Тебе тоже нужно время, чтобы уложить всё в голове, и отдохнуть.
С этим трудно было поспорить.
Через несколько минут бок катера мягко стукнулся о резиновое ограничение причала. Жак ловко перемахнул через борт и пришвартовал лодку. Я не стала дожидаться помощи и тоже перебралась на пристань. В темноте рассмотрела только, что дом окружен высоким забором,
Когда мы оказались за металлическими воротами, увидела, что дом трехэтажный и с огромными окнами. Хозяин приложил ладонь к небольшой гладкой стеклянной панели, произнес короткую фразу на незнакомом языке, и массивная дверь бесшумно отъехала в сторону.
Я не могла полноценно разглядеть интерьер дома, отметила только обилие стекла и металла – непозволительная роскошь для жителей островов. Жак взял меня за руку и повёл куда-то вглубь дома.
– Садись, – сказал он, когда мы вошли в кухню, и кивнул в сторону небольшого стола с тремя стульями.
Сам Жак достал из высокого напольного шкафа узкую бутылку с какой-то темной жидкостью, откупорил её и наполнил два бокала. Один протянул мне.
– Пей, тебе не помешает. Не отравлено, – добавил он и сделал щедрый глоток.
– Что это? – Я принюхалась: явно что-то алкогольное, но не очень крепкое.
– Вино, – коротко ответил Жак.
Надо же! На дальние острова такие напитки не завозят, а если и завезут, то стоить такая бутылка будет как приличный катер. Я осторожно сделала глоток. Непривычно. Густая маслянистая жидкость скатилась в желудок, согревая изнутри и оставляя на языке терпкое послевкусие незнакомых ягод.
Хозяин дома поставил на стол тарелку с тонко нарезанным вяленым мясом и несколькими видами сыра, хлеб и вазу с фруктами.
– Ешь, не стесняйся, – сказал Жак и тоже сел за стол. – И вино допей. Поможет заснуть.
Какое-то время мы молча ели. Бокал, по его совету, я тоже опустошила. Но от добавки благоразумно отказалась. Иногда ловила на себе обжигающий взгляд Жака, от которого сбивалось дыхание и поднимались волоски на теле. Я вдруг остро ощутила, что мы одни в большом пустом доме, и никто не знает, где девочка по имени Линда, и искать её тоже некому…
– Хочешь сообщить друзьям, что жива и здорова, только какое-то время не сможешь выходить на связь? – хриплый голос Жака разрушил густую вязкую тишину.
– Да, – тихо ответила я.
Он встал и вышел из кухни. Вернулся через несколько минут, за которые я так и не успела продумать, что буду говорить Элу и Даррену.
– Связывайся. – Жак протянул мне голофон. – Это устройство не проследить, пусть не пытаются. И Линда, – он посмотрел мне в глаза, – ты же умная девушка, правда? Не стоит упоминать где ты и с кем. Так ты только гарантируешь неприятности своим друзьям. – Я заторможено кивнула и взяла устройство. Подставлять тех, кто вместе со мной ввязался в эту авантюру, – последнее, чего я хотела. – Хорошо. – Он тоже кивнул. – Я выйду, чтобы не мешать тебе.
Когда в коридоре стихли шаги, я набрала номер Даррена с пометкой не включать видеосвязь. Хоть Жак и вышел, рисковать не стоило. Проследить за мной можно и другими способами.
– Линда! – раздался его взволнованный голос из крохотного динамика. – Живая… – облегченный вздох.
– Да, со мной всё в порядке, – как можно более уверенно произнесла я. – Не могу сказать, где я и с кем, но пока мне ничего не угрожает. Алекса в центре не ищите. Его там нет. И ради Океана! Не делайте глупостей. Со мной, правда, всё в порядке. Но если вы привлечете внимание, невредимыми нам из этого не выбраться. Я очень вас прошу: затаитесь и ждите. Как только пойму, что делать дальше, сразу свяжусь.
– Ты уверена, что помощь не нужна? – серьезно спросил Даррен.
– Уверена. – Я подавила вздох. Ни в чем я не уверена, но нужно держать лицо – он-то меня видит. – И Элу скажите, чтобы не вздумал играть в героя.
– Не беспокойся по этому поводу. Я присмотрю за ним. И… береги себя, Линда. Удачи!
– Спасибо!
Я искренне улыбнулась и отключила связь. Положила голофон на стол, встала и подошла к окну. В голове была полная неразбериха. Но главное – Алекс жив и с ним всё в порядке. Жак говорил правду. Я бы почувствовала обман. В остальном же я чувствовала себя щепкой, брошенной в водоворот. Все это оказалось слишком для одной маленькой меня. Может, надо было дома оставаться и не ввязываться во всё это?
– Умные мысли всегда приходят поздно, правда? – Я что, говорила вслух? Захотелось как следует стукнуть себя по лбу.
Жак обнял меня за талию и притянул к себе. Странно, но вырываться не захотелось. На миг я замерла, а потом расслабилась, откинув голову на его плечо. Со дня исчезновения Алекса вся моя жизнь полетела в бездну. Я устала плыть против течения, устала пытаться вынырнуть из глубины. Хотелось закрыть глаза и хоть на секунду представить, что мужчина за моей спиной может защитить и решить все проблемы. Опасное желание, знаю, но сопротивляться ему не осталось сил. Я так безумно устала, что готова была поверить Жаку.
– Знаешь, твоя мама однажды сказала мне важную вещь, – прошептал он, обдавая кожу за ухом горячим дыханием. – Только всю значимость предсказания Эмилии я понял только сегодня. – Я замерла, чувствуя, что сейчас услышу что-то очень личное. И не ошиблась. – Она сказала, что свою судьбу я узнаю по глазам. Оказалось, что у судьбы глаза цвета бездны…
Руки на талии сжались чуть крепче, а потом Жак развернул меня лицом к себе и одной ладонью приподнял подбородок. Чтобы наши взгляды встретились. Окружающий мир исчез, и меня снова стремительно затягивало в персональную бездну цвета штормового неба.
– Я не псих и не маньяк, Линда, – прошептал он, – но притяжение к тебе сильнее моей воли.
Жак был прав. Притяжение между нами стало прочным как металлический трос. Такой невозможно порвать. Не думать! Ни о чем не думать сейчас!
Когда его горячие сухие губы осторожно коснулись моих, сердце замерло, а потом так сильно затрепыхалось в груди, будто хотело проломить ребра и выскочить наружу. От остроты ощущений я немного приоткрыла губы и двумя руками вцепилась в тонкую ткань рубашки Жака. Он будто только и ждал этого. Языком мягко разжал мои зубы и скользнул внутрь, изучая и одновременно присваивая.