Межгалактическая война 2
Шрифт:
— Туразан, если ты хочешь поковыряться в Чести Макрагга, то можешь это сделать, — продолжает Гурон. — Гарлон, ты пока останешься на Новом Бадабе с Вальтексом.
— Лорд Гурон, — начинает Гарлон Пожиратель Душ, — у меня будет больше времени на исследование артефакта, если я буду сопровождать…
— Я дал тебе приказ, колдун, — прервал его Гурон. — Ты ставишь его под сомнение? Воздух на его плечах дрожит, и появляется форма Хамадрии. На этот раз из его кожи торчат корешки перьев, а крючковатый клюв, похоже, создан для того, чтобы рвать плоть, но лапы, на которых он сползает по руке Гурона и запрыгивает на край стола с гололитом, явно
Если Гарлон и встревожен появлением фамильяра своего господина, то никак этого не показывает: он не отшатывается, и выражение его лица, разумеется, невозможно разглядеть. Он просто склоняет голову.
— Конечно, нет, милорд.
— Тогда займитесь своими делами, — рычит Гурон, и его военачальники направляются к двери. Когда Вальтекс поворачивается, чтобы последовать за ним, Гурон снова заговаривает. — Ты останься, Магистр Кузницы.
Он останавливается и ждет. Гарлон выходит последним, и, как только дверь за ним захлопывается, двое бывших Астральных Когтей остаются одни. Здесь нет даже гуроновских хускарлов: они ждут снаружи.
— У тебя есть опасения, старый друг, — замечает Гурон, продолжая изучать гололит.
— Да, повелитель, — отвечает Вальтекс, радуясь, что его задержали именно за это, а не за какое-то воображаемое оскорбление или предательство. Он верит Гурону, но присутствие Хамадрии напоминает ему, что он не знает, кем является его бывший магистр, и что может нашептывать ему в голове. — Вернгар амбициозен.
— Хорошо, — хмыкнул Гурон. — Я ценю амбиции. Я не позволю Корсарам сидеть и дуться в Мальстриме, как Первые Легионы стояли лагерем в Оке Ужаса последние десять тысячелетий.
— Он уже получил Честь Макрагга, повелитель, — говорит Вальтекс. — Несмотря на неудачу с захватом Жиллимана, это все равно большой приз, и у него не будет недостатка в воинах, которые соберутся под его знаменем.
— Именно поэтому я отправляю большинство из них с Прайдом и Гарриксом, — замечает Гурон. — Вернгару будет трудно укрепить свою власть, если большинство из них будут проливать кровь Белых Шрамов.
— Если он найдет этот Эбеновый Коготь, что даст гарантии, что он отдаст его тебе? спрашивает Вальтекс. — Я понимаю, что ты просишь Гарлона остаться здесь, чтобы Вернгар не раскрыл его секреты, но Отступник может искать свой собственный путь к власти, обращаясь напрямую к богам. Если предположить, что за Чернокаменную крепость больше не сражаются нерождённые, он может вернуться туда и попытаться активировать ее. Если ему это удастся, ваше положение может оказаться под серьезной угрозой.
— Я в курсе, Вальтекс, — говорит Гурон, и Гамадрия перебирается по его руке на плечи, откуда смотрит на алхимика непоколебимым взглядом. — И если до этого дойдет, я с этим разберусь. Однако у меня есть решение на более короткий срок. — Кровавый Грабитель улыбается, мертвые губы расходятся, обнажая острые зубы. — Я пойду с ним.
Шесть
Тареллианец преклоняет колени перед троном Гурона и поднимает кулак над головой. Позади него стоят ряды его… сородичей? Последователей? Гурон не знает, да и не особенно заботится об этом — зеркально отражая его жест. Лающие и кашляющие звуки вырываются из глоток рептилий, когда они начинают произносить клятву верности. Тареллианцы ненавидят Империум и достаточно умны, чтобы понять: хотя Гурон когда-то был человеком, он больше не испытывает любви к породившей его цивилизации.
Гурон ждет. Тареллианцы серьезно относятся к своей клятве верности, они умелые бойцы и известные наемники. Недавно прибывший отряд из нескольких сотен чешуйчатых пришельцев станет полезным дополнением к войскам, которые он отправит на Чогорис. Они могут умереть, сражаясь с Империумом, как они того желают, и при этом оставят его Космических Десантников свободными для борьбы с более приоритетными целями.
— Лорд Гурон.
Голос Арменнея Вальтекса раздается по комм-бусине. Гурон раздраженно хмыкает. Тареллианцы не будут рады любому признаку того, что он не уделяет их клятве должного внимания, и хотя они не оставят попыток отомстить за неуважение, это будет пустой тратой ресурсов и времени со стороны Кровавого Грабителя. С другой стороны, Вальтекс не стал бы связываться с ним, если бы речь не шла о чем-то важном.
— Что? — бормочет Гурон, не сводя глаз с тареллианского лидера.
— Честь Макрагга медленно, но верно пытается покинуть орбиту.
Гурон не удосуживается спросить Вальтекса, уверен ли он в этом. Магистр Кузницы обладает огромным интеллектом и врожденной тягой к цифрам и данным. Если он заметил изменения в орбите корабля Вернгара и упомянул об этом, значит, они достаточно значительны, чтобы его выводы были обоснованными.
Вернгар не смог предоставить координаты планеты, на которой, по его словам, находится Эбеновый Коготь, так что Призраку Разрушения придется подстраиваться под Честь Макрагга в пределах имматериума, пока Вернгар будет заниматься навигацией. Если же он погрузится в варп раньше, чем Гурон будет готов последовать за ним…
Гурон сосредоточится на тареллианском лидере. Он достаточно хорошо знает этих пришельцев, чтобы иметь представление о некоторых их обычаях, а их клятва едва началась. Они должны назвать свою родословную и имена всех членов своего отряда, чтобы все они были связаны одной клятвой. Затем они должны перечислить врагов, с которыми будут сражаться, и тех, с кем не будут. То, что Гурон не понимает их рычания, несущественно: клятва дается им, а не ему как таковому. Они благородны, в определенном значении этого слова, и свирепы.
И их можно использовать.
Гурон поднимает Коготь Тирана ладонью наружу и разводит пальцы, чтобы заставить тареллианцев замолчать. Он знает, что последует за этим, и он прав: ксеносы поднимаются на ноги, их гортанные клятвы переходят в рычание и рык, поскольку, согласно их убеждениям, их предложение верности не уважают и бросают им обратно в лицо. Оружие вынимается и приводится в готовность, выхватываются клинки, и начинают мерцать устройства, назначение которых Гурон не совсем понимает.
Вождь тареллианцев открывает рот, чтобы прореветь приказ к атаке.
Гурон активирует тяжелый огнемет, вмонтированный в ладонь «Когтя Тирана», и струя огненного прометия с ревом вырывается наружу, охватывая каплевидный кусок первых восьми шеренг ксеносов.
Объяснять ситуацию бессмысленно: тареллианцы не поймут и не простят. Что еще важнее, Гурон Черное Сердце не просит понимания низших существ. Если бы тареллианцы промолчали, они бы остались живы. Вместо этого они оценили свою мнимую честь выше, чем уважение к его власти или собственную жизнь. Они сделали свой выбор, и теперь им придется с ним жить. Или, вернее, умереть с ним.