Мгла
Шрифт:
— Нашей родине… — Не отрываясь от заполнения моего альбома, неожиданно произнёс и вновь углубился в написание беловолосый, а его брат произнёс, едва заметно нахмурившись и бросив на меня укоризненный взгляд:
— Нашу родину нельзя описать — лишь увидеть. — Наставительно произнес он.
— И какая же часть восточных лесов, обладает столь замечательной особенностью? — Продолжила было расспросы я. Но смолкла, натолкнувшись на внимательный взгляд беловолосого, спросившего насторожившуюся меня:
— С чего вы взяли, что именно там, скрывается наш дом? Поняв, какую ошибку допустила, я потупилась, не зная
Но на помощь мне сам того не подозревая пришел его брат. Рассмеявшись, тот бросил на меня игривый взгляд растерявших всю свою тьму глаз и обратился к едва заметно усмехающемуся графу Светочу:
— Ах, брат мой, — вздохнул он. — Наш замок — совсем не юная и очаровательная девушка, чтобы скрываться от незваных гостей. А леди Эльвира любит читать, и без труда соотнесла нашу внешность с землями, для чьих уроженцев она наиболее характерна. — Отбрасывая рыжую прядь со лба спокойно, как человек полностью уверенный в своих словах, не прекращая улыбаться, произнес он, и, поймав мой взгляд, спросил у осознавшей свой промах меня: — Верно, моя бесценная леди?
— Вы совершенно правы, мой лорд, — С облегчением подтвердила запоздало понявшая, что не должна знать даже сторону света, откуда прибыли наши гости я.
И спешно спросила у рыжего интригана, торопясь оставить опасную тему: — Так какие чудеса скрывают восточные рынки?..
А судя по рассказу рыжеволосого лорда, чудес там хватало! Чего стоили древние лампы, таящие в себе заточенных в незапамятные времена духов. Женщины — змеи, ламии, чья непревзойденная красота граничила с их собственной злобой и коварством. А жар-птицы, сгорающие, чтобы возродиться вновь?..
Оказавшись непревзойденным рассказчиком граф Зак без труда завладел нашим вниманием, увлеченно повествуя о чудесах чужого края, и я затаив дыхание восторжено внимала его речам, забыв и о страхе перед разоблачением, и — раскрытых книгах.
Казалось, рыжеволосый граф и сам знает о своей власти, заканчивая повествование лишь для того, чтобы начать новое, ещё более волшебное и невероятное, нежели предыдущее и время теряло свое значение, забылось, свернувшись на донышке души недоверие, и я смеялась и грустила, сама не замечая, как не желая пропустить и слова, подалась вперед с излишним любопытством вслушиваясь в размеренную речь. Но всё очарование этих волшебных часов было разрушено моей сестрой.
— Ах, лорд Зак, как чудесны ваши рассказы! — Не в силах сдержать восхищения воскликнула Элоиза, разбив чары его голоса, и спустя мгновение я уже с недоумением оглядывалась вокруг, понимая, что незаметно для нас подкрался вечер. А моя младшая сестренка продолжала, бросая молящие взгляды на едва заметно нахмурившегося графа:
— Хотела бы я хотя бы одним глазком взглянуть на описанные вами чудеса. На миг мне показалось, что сердце молодого лорда дрогнет, тая под этим просящим взглядом, но уже в следующее мгновение тот холодно усмехнулся поникшей Элоизе:
— Милая баронесса, позвольте разочаровать вашу трепетную душу. Наш мир слишком погряз в плену давно устаревших взглядов на слишком многие вещи, давно превращенные в устои, отступление от которых карается слишком строго. Боюсь, посмей мы забрать вас из отчего дома, и вас заклеймили едва ли не всеми грехами, когда либо творимыми под этим небом, ибо тяга к странствиям среди диких народов есть признак дурного воспитания.
— Однако, как прекрасно было бы хоть на миг вырваться из этих стен. — Прикрыв глаза, мечтательно вздохнула сестра. — Уйти в дождливую ночь, чтобы дождь к утру смыл все следы…
— Боюсь, что ваши знания о подобных мероприятиях носят глубоко книжный характер. Дождь прекрасен, когда встречаешь непогоду под защитой добротных стен, за его же пределами он превращается сущее наказание. Тяжелеет одежда, дрожит на ветру и без того замерзшее в плену мокрой ткани тело. Дождь сбивает с пути, а следы куда глубже отпечатываются в грязи, и в отличие от пыли — ветер не властен над ними. Да и лошади, как куда более мудрые существа, нежели их владельцы, не любят сырости и холода — тяжелеет шаг, скользят ноги, а сверху сверкают молнии и сотрясает землю гром. Куда правильнее начинать свой путь теплым днем, когда солнце освещает путь, а ветер, теплый и ласковый как ручной котёнок играет в волосах, а до ночи ещё так далеко… Но даже днем на дороге слишком много опасностей. Дикие звери, работорговцы, разбойники. — Неожиданно вмешался молчавший доселе граф Светоч.
— От зверя защитят лук и стрелы, работорговцы страшны лишь черни, а я благородная леди, а лихие люди, думается мне, их не так уж и много, чтобы…
— Более чем достаточно, милая Элоиза. — Покачал рыжей головой лорд Зак. — За те два дня, что потребовались нам, дабы добраться до вашего замка, нам повстречались с дюжину подобных шаек, и поверьте, они не имеют ничего общего с теми благородными юношами, что уходят в леса непогожими ночами. Оголодавшие крестьяне, беглые каторжане. Поверьте, это совсем не то общество, где способны оценить по достоинству ваши манеры и безупречную игру на клавесине. — Вспыхнувшая закатным солнцем Элли, досадливо фыркнула, собираясь продолжить спор, но озаренная внезапной догадкой, её опередила я.
— А на чём вы прибыли милорд? — Вежливо улыбнулась рыжеволосому графу, будто и не я наблюдала за их прибытием, стоя у окна сама не догадываясь, какую роль суждено тем сыграть и в моей судьбе.
— Верхом. — Кратко ответствовал лорд Зак, устремляя на меня внимательный взгляд загадочных глаз.
— Верхом?.. — В нарочитом удивлении переспросила я. — Что за скакун может пройти подобное расстояние за несколько дней?..
На миг на лицах наших гостей отразилось смятение, но, все же графы великолепно владели собой. Ещё не отзвучало эхо моих слов, а лорды уже опустили на лица маски обычной невозмутимости — лишь глаза смотрели обиженно и чуть настороженно — как рыжий граф ослепительно улыбнулся настороженно ожидавшей ответа мне:
— О, в его резвости вы сможете убедиться на ближайшей охоте, а пока не хотите ли взглянуть на сего дивного зверя, баронесса?
— С удовольствием, — Поймав умоляющий взгляд сестренки, с достоинством ответила я. — Но только завтра, когда прекратится дождь.
Мне не было нужды оборачиваться к окнам, чтобы знать, что за ними все так же свирепствует непогода — достаточно было громовых раскатов и мерного стука тяжелых капель.
— Сомневаюсь, что эта буря успокоится за одну ночь. — Покачал головой наш рыжий гость, а я улыбнулась и, мстя за пережитый по вине его брата ужас, сказала: