Мгновение истины. В августе четырнадцатого
Шрифт:
Кайзер вошел в свой кабинет, двери которого как по мановению волшебной палочки бесшумно растворились перед ним. Одновременно в глубине залы часы мелодично начали вызванивать десять.
Вильгельм, позвякивая шпорами, подошел к огромному покрытому зеленым сукном дубовому письменному столу, посреди которого лежала красная папка с бумагами, и с ходу бросил свое тело в мягкую округлость дубового резного кресла с высокой спинкой. Вслед за ним вошел генерал-адъютант и, склонив в полупоклоне голову, приготовился выслушать приказание. Всем своим видом он внушал царедворцам страх и почтение, граничащие с фанатизмом, и потому даже ближайшие к нему генералы старались не пропустить ни одного его слова, ни одного жеста.
Подписав неотложные документы, генерал тут же промокнул их и спешно сунул в руки младшего адъютанта.
– Пригласите
Еще раз окинув ненавистным взглядом страны Южной Европы, преграждающей путь Германии к теплому морю, кайзер перевел взгляд на другую карту, представляющую восточные границы империи, от Балтики на севере до Анатолийского полуострова на юге, и занявшую почти всю противоположную стену. Заложенная им в основу новой политики пангерманская идея планировала отторгнуть от Российской империи Прибалтику, царство Польское, Украину, Белоруссию и установить над ними германский контроль. Для реализации этой ставшей для Вильгельма навязчивой идеи необходимы были огромные средства. И прежде всего на активную подготовку к войне, милитаризацию страны, строительство грандиозного военно-морского флота и перевооружение сухопутных сил…
«Как мне не хватает советов Филиппа Эйленбурга, – неожиданно подумал он, окидывая вожделенным взглядом необъятную территорию Российской империи, – кто как не он, мой самый близкий друг, когда-то советовал отказаться от похода на Францию и всю мощь германской армии направить на Россию, на примере великого Наполеона доказывая возможность победоносной войны. И при этом мой верный друг уверял, что Англия и Франция и пальцем не пошевелят для оказания помощи русским. Интересно, что скажет на этот счет недавно назначенный мной шефом германской разведки подполковник Николаи…
– Ваше величество, подполковник Николаи ждет вашего вызова в приемной, – доложил генерал-адъютант, оторвав Вильгельма от грустных мыслей о некогда преданном друге и военном советнике, графе Эйленбурге, которого после скандала о гомосексуалистах ему пришлось отправить в вечную отставку.
– Просите! – нетерпеливо приказал он, вновь занимая место за столом.
Прежде чем назначить этого смышленого и достаточно дальновидного офицера на ключевой в Большом Генеральном штабе пост, император долго перебирал досье каждого из кандидатов. Большинство из офицеров разведки были достаточно опытными, результативными и исполнительными, но все они страдали одним недостатком, не видели дальше своего носа. А Вильгельм хотел иметь во главе своей спецслужбы офицера, подобного Штиберу, никогда не стеснявшего себя нормами морали и в то же время искреннего и дальновидного, как Эйленбург. Единственный, кто примерно отвечал этим его жестким критериям, был Николаи, который, несмотря ни на что, стремился внести свой достойный вклад в дело дальнейшего развития разведки и для достижения этой цели зачастую попирал моральные нормы. То, что агенты из разведывательного бюро Николаи при штабе первого армейского корпуса были даже при дворе российского императора, было лучшей ему характеристикой. А о его дальновидности говорил очередной его доклад о необходимости реформирования спецслужбы в преддверии надвигающейся войны. Теперь, когда в подчинении шефа
Подполковник Николаи бесшумно проскользнул в кабинет и, по-армейски четко щелкнув каблуками, остановил свой холодный, бесстрастный взгляд на челе кайзера.
– Прошу, – сухо промолвил Вильгельм, указав офицеру место у длинного библиотечного стола, украшенного двумя старинными китайскими вазами. Проследив взглядом за тем, как устроится Николаи, он нетерпеливо спросил:
– Как по-вашему, итоги балканских баталий могут быть нам чем-то полезны? С реакцией европейских бирж на окончание войны я уже ознакомился, так что можете сразу приступать к анализу военных действий.
– Ваше величество, анализируя ход военных действий наших врагов и наших союзников, я хотел бы заострить ваше внимание на двух аспектах. Прежде всего необходимо отметить, что, несмотря на победу в этой войне, значительно ослаблен экономический и военный потенциал возможных союзников России – Сербии, Греции, Черногории, Румынии и Болгарии. Турция, потеряв все свои приобретенные ранее территории, сегодня все больше и больше склоняется к союзу с Австро-Венгрией. Плодотворно работающие в Константинополе наши агенты влияния настраивают правящую элиту Турции на союз с Германией. Думаю, что до конца года этот вопрос будет решен…
– Следующим, немаловажным итогом войны, – продолжал свою мысль Николаи, – являются существенные изменения в способах ведения войны, обусловленные развитием военной техники, в первую очередь повышением мощи огня, дальнобойности и скорострельности артиллерийских систем, увеличением количества пулеметов. Так, у бывших союзников по первой Балканской войне было 474 пулемета, у турок – 556. В ходе боевых действий использовались новые виды оружия и военной техники – самолеты, которые помимо воздушной разведки стали применяться для бомбометания, а также бронеавтомобили и радио. Все это привело к переходу в сухопутных войсках к разреженным боевым порядкам, использованию для укрытий складок местности и окопов, появилась необходимость защиты войск от авиации. Армии развертывались по фронту на сотни километров. В то же время стало очевидно стремление сторон группировать основные силы на главных направлениях. Подтвердилось преимущество манёвренных действий и ударов по сходящимся направлениям, обходов и охватов. Возросшие огневые возможности войск усилили оборону, поэтому важным условием успешной атаки стало создание значительного огневого превосходства над противником. Вместе с тем увеличение прочности обороны усложнило ведение маневровых боевых действий. Усилились тенденции перехода к позиционным формам борьбы. Четко определилось, что для достижения успеха в коалиционной войне необходимо хорошо налаженное стратегическое взаимодействие войск союзников, объединенное единым командованием…
– Ну, это вы хватили, – возразил Вильгельм, – Франц-Иосиф ни за что на свете не позволит нашему Большому Генеральному штабу командовать своими армиями…
– Подобное наблюдалось и в Балканской войне, – согласился Николаи, – когда войска Сербии, Греции, Черногории и Болгарии действовали разрозненно, вразнобой, то терпели одно поражение за другим, пока не объединили свои усилия. Я бы хотел добавить к этому еще один немаловажный факт. По данным агентурной разведки, французский Генеральный штаб всячески подталкивал Россию к вступлению в Балканскую войну, только сильно просчитался. Французы не брали в расчет, что русским тоже была невыгодна победа балканских стран, которая могла создать неблагоприятные условия при решении вопроса о черноморских проливах.
– Даст бог, мы сами решим проблему проливов раз и навсегда, закрыв совместно с Турцией проход для российских судов, и тем самым изолируем Россию от Средиземноморья, – высказал еще одну свою идею фикс император.
– Разрешите продолжать, ваше величество? – спросил Николаи, когда кайзер, повернувшись к нему спиной, проследовал к своему столу.
– Да! Продолжайте, – величественно разрешил Вильгельм, поудобней устраиваясь в кресле.
– Нашим агентам удалось заложить на нескольких крупных британских транспортных кораблях мины с часовым механизмом. Две сработали, в результате чего два британских корабля пошли на дно в Атлантическом океане…