Мхитар Спарапет
Шрифт:
Тэр-Аветис вышел из дома Мхитара, охваченный отчаянием и непреодолимой тревогой. Падение Арцаха вынуждало его действовать. Оно окончательно убедило его, что сопротивление приведет лишь к неминуемой гибели. Нужно спасти народ, спасти любой ценой, хотя бы ценою своей жизни, гибели жены, детей, веры, потери славы и доброго имени, которое он приобрел в кровопролитных сражениях на протяжении тридцати лет. Но как сделать первый шаг? Мхитар не согласится покориться султану. А он, Тэр-Аветис, никогда не подымет на него руку. Не приведи господь!.. Что же предпринять, как отвести бедствие, которое, подобно грозовой туче, приближается
Большой Сюник охвачен со всех сторон огнем.
Долго ли он устоит?
Погруженный в эти тяжкие мысли вернулся домой Тэр-Аветис. На половине жены еще горели светильники. Жена не спала. Вот уже несколько дней он не встречался с ней, находясь постоянно среди войска, в казармах, в конюшнях. Подумал было отправиться к жене, чтобы развеяться, дать наставления медлительному и тучному сыну, но, охваченный мучительными раздумьями, направился к себе в комнату, здесь он чувствовал себя свободно со своими мыслями и горестями.
Слуга открыл дверь. Тэр-Аветис вошел в насыщенную ладаном комнату и от удивления остановился. Возле лампады с ладаном, сложив на груди руки, стоял сотник Мигран. Увидя хозяина дома, он низко поклонился.
— Чего спрятался? — спросил строго Тэр-Аветис.
— Я пришел сюда не прятаться, а к тебе в гости, милостивый тэр, — ответил спокойно Мигран и снова поклонился.
— Назвался гостем в надежде, что я отвечу: «Гость от бога, хозяин — осел гостя»? [81] Не так ли? — спросил Тэр-Аветис. — Не бог, сатана прислал тебя сюда. — Он посмотрел с отвращением на подобострастное лицо Миграна, на его маленькие и дерзкие глаза, и ненависть к нему перешла в настоящее бешенство. Но, вспомнив, какие вынашивает мысли старший сын мелика Бархудара, решил, что тот может пригодиться ему, и, сдержав гнев, сказал: — Добрый вечер, сотник Мигран. Садись. Что нового?
81
«Гость от бога, хозяин — осел гостя», то есть обязан выполнять все его желания, — народная поговорка.
— Это я жду от тебя новостей, — улыбнулся Мигран. — Ты же идешь от Верховного властителя.
— Мог узнать от отца.
— От отца? — усмехнулся сотник. — Он заблуждается больше всех. Надеется, что будет создано армянское царство и что его попросят стать царем, хи-хи!..
— Верит?
— Еще как!.. «Турки упразднят меликства, — говорит мой помешанный. — Захватят наши земли, нас уничтожат. Лучше уж опять наша армянская власть». С ним нельзя говорить откровенно.
«Эта бычья голова уже считает меня заговорщиком? Своим единомышленником? — подумал Тэр-Аветис и вздрогнул. — Когда я стал им? Кто сказал?» Он грузно опустился на тахту и, стараясь казаться спокойным, предложил гостю садиться.
— Что вы решили? — с дерзкой смелостью спросил гость, продолжая стоять.
— О чем? — грозно спросил Тэр-Аветис.
— Арцах пал.
— Ну и что же?
— Черед за нами.
— Ничего не поделаешь. Да свершится воля всевышнего.
—
— Откуда ты знаешь? — хрипло спросил Тэр-Аветис.
— А? — растерялся Мигран. — Узнал, он ждет.
Тэр-Аветис, яростно схватив сотника за ворот кафтана, спросил:
— Признавайся, откуда ты узнал, что паша ожидает…
— Отпусти! Сейчас скажу. Человек агулисского мелика Муси здесь, в твоем доме, дай позову.
Тэр-Аветис отшвырнул его. Мигран еле увернулся, чтобы не удариться головой о стену. Вытер рукавом выступивший на лбу холодный пот и спросил:
— Привести?
Тэр-Аветис не шевельнулся. Мигран вышел и тут же вернулся в сопровождении какого-то священника в черной одежде. Священник произнес с порога:
— Мир дому сему…
Тэр-Аветис с минуту испытующе смотрел на него. От удивления у него округлились глаза. Затем встал, медленно подошел к священнику и неожиданно расхохотался… Миграну почудилось, что тысяцкий сошел с ума, и хотел было перекреститься, но не мог поднять руку, пальцы словно окаменели.
— Из какого гнезда птица? — обратился Тэр-Аветис к священнику.
Тот с притворным спокойствием ответил:
— Я из Агулиса, милосердный тэр.
— Ха, ха!.. — снова засмеялся Тэр-Аветис. — Как это тебе удалось долететь до нас на своих вороньих крыльях так, что наши орлы не заметили тебя?
— И я хочу стать орлом.
— Для этого нужно иметь орлиное сердце и орлиные крылья.
— Я обладаю ими, тэр тысяцкий.
— Возможно, и обладал. — Тэр-Аветис снова острым взглядом смерил стоявшего напротив ненавистного человека. — Возможно!.. Но твои турецкие хозяева подрезали тебе крылья. Кёпурлу Абдулла паша твоими мягкими крыльями подтирает свой зад.
Священник с ужасом уставился на могучую фигуру Тэр-Аветиса. Понял, что тот узнал его с первого же взгляда. Скрываться смысла не было. Поэтому он сложил руки на груди и, опустив голову, произнес:
— Моя шея под твоим мечом тоньше волоса, тэр тысяцкий, делай что хочешь, но и выслушай меня.
— Ха-ха-ха!.. — с издевкой смеялся Тэр-Аветис. — Священник!.. Из Агулиса… Да! Пожалуй, святой отец! Коршун! — крикнул он. — Ты не знал, продажная душа, что никакая турецкая лиса не может обмануть меня? А-а, Мурад-Аслан, думал, проведешь, не узнаю? — Он схватил бороду отступника и скрутил ее, фальшивая борода осталась в его руке. Он хлестнул ею по гладкому, будто куриным салом смазанному лицу Мурад-Аслана и процедил сквозь зубы: — Ты пришел покаркать над моей страной, ворон! Продал душу и в ус не дуешь. Реки крови армян Еревана и Нахичевана, видно, не утолили твоей жажды, а?
Сотник Мигран от удивления беспрестанно моргал глазами, словно их выедал едкий дым. Он не мог понять, что происходит с Тэр-Аветисом и с этим «священником Казаросом, членом братии монастыря святого Тадея», которого послал мелик Муси. Почему с такой легкостью сорвалась его борода, не причинив ему никакой боли? Почему у него на лице не показалось ни капли крови?
— Если бы ты не узнал меня, я все равно сам бы сказался, тэр тысяцкий, — уже не таясь, заговорил лжесвященник. — Да, я Мурад-Аслан. Мы старые знакомые. Успокойся, мужественный человек. Трезво рассуди и выслушай разумный и полезный голос провидения.