Мичман Флэндри
Шрифт:
Хоксберг подошел к аквариуму. Пловец двинулся в его сторону. Их взгляды встретились. Там, в глубине аквариума, были красивые глаза. Хоксберг покраснел и обернулся.
— Вы что, хотите пытать его? — спросил он настойчиво.
— Легкое гипнозондирование безболезненно, мой лорд, — сказал Абрамс.
— Вы знаете, что я имею в виду. Психологическую пытку. Особенно, когда он в руках у чужеземцев. Вам не приходило в голову поговорить с ним?
— Так просто? Мой лорд, курсовикяне веками пытались сделать это. Единственное наше преимущество перед ними — это то, что у нас
— А вы бы на его месте помогали?
— Думаю, нет. Но, мой лорд, мы же спешим. Его народ, возможно, планирует массированную операцию, подобную нашей, против поселений в архипелаге. Или он может выпрыгнуть и умереть у нас на руках. Мы думаем, у него соответствующая диета и все прочее, но едва ли можем быть полностью уверены.
Хоксберг сердито посмотрел на Абрамса.
— Вы разрушите малейший шанс на сотрудничество, если не попытаетесь завоевать его доверие.
— В целях мирных переговоров? Но что мы потеряем? Совсем не обязательно отчуждать его навсегда. Мы не знаем его психики. Может быть, во время работы с ним проявится его жестокость. Видит Бог, любой ситролль очень быстро разделывается с тигерийцами в их маленьких лодках, если они попадаются на его пути.
Огромная голубая тень скользнула в другой конец аквариума.
— Он прекрасно выглядит, но его строение совсем не похоже на ваше, или мое, или… тигерийца.
— Он думает, он чувствует.
— Но что думает и чувствует? Я не знаю…
— Я знаю только, что он даже не рыба. Температура его тела близка к человеческой. Их самки рожают детенышей и воспитывают их. Под высоким атмосферным давлением в воде достаточно растворенного кислорода, чтобы поддерживать активный обмен веществ и хорошие мозги. Вот, должно быть, почему разум эволюционировал в океане — биологическое соревнование, какое вы едва ли найдете в морях землеподобных планет. Но эта среда обитания почти такая же странная для нас, как и Юпитер.
— Но мерсеяне с ней хорошо уживаются.
— Ха-ха! Им потребовалось время, чтобы изучить все то, что мы еще не знаем. Мы пытались сами провести ксенологические исследования в районах, где конфликт не зашел так далеко, но мерсеяне всегда узнавали об этом и старались нам помешать.
— Как узнавали? — набросился Хоксберг. — С помощью шпионов?
— Нет, наблюдения! Почти все это доступно со всех сторон. Если бы мы имели какой-либо доступ к их подводной информации… — Абрамс резко умолк и вынул изо рта сигару.
Хоксберг расслабился и улыбнулся:
— Пожалуйста, не поймите меня неправильно, командующий. Уверяю вас, я не из слезливых идеалистов. Нельзя сделать омлет, ну и так далее… Я просто против того, чтобы разбивать каждое яйцо, попавшее к нам в руки. Это довольно непристойное
Его Изящество скрылось за дверью. Абрамс пошел посоветоваться с Леонгом. Они приглушенно разговаривали. Рокот, щелчки и глухой шум заполнили холодную комнату. Флэндри стоял, рассматривая своего пленника.
— Черта с два! — сказал Абрамс.
Флэндри вздрогнул. Командующий подошел к нему неслышно.
— Сэр?
— О чем ты думаешь? Что там вертится у тебя в башке, кроме прекрасной д'Ио?
Флэндри покраснел.
— Я размышлял, сэр. Видимо, милорд прав. Вам не кажется, что вы слишком торопитесь?
— Так надо!
— Нет, — серьезно сказал Флэндри. — Извините, сэр, но мы могли бы использовать ныряльщиков, подлодки и исследовательские станции, чтобы понаблюдать за Злетоваром. В перспективе Чарли больше полезен для разведки. Я прочитал о ситроллях все, что смог найти. Они — величина неизвестная. Вам понадобится гораздо больше информации, прежде чем вы сможете быть уверены, что тот или иной способ опроса даст результаты.
Из-под густых опущенных бровей, из-за табачного облака его изучал Абрамс.
— Собрался поучить меня? — спросил он мягко.
— Нет, сэр, конечно нет. Я… я вас очень уважаю. — Внезапно мелькнула мысль: — Сэр! Вы ведь обладаете большей информацией, чем используете. Прямая линия с…
— Заткнись, — голос Абрамса оставался спокойным, но Флэндри резко умолк и непроизвольно напрягся. — Помалкивай! Понял?
— Д-да, сэр.
Абрамс посмотрел на свою команду. Никто из них ничего не заметил.
— Сынок, пробормотал он, — ты меня удивляешь, пропадая среди этих летунов. Ты никогда не думал перейти в шпионы?
Флэндри закусил губу.
— Ну, хорошо, — сказал Абрамс. — Почему тебе не нравится эта идея?
— Это… мне кажется… нет, сэр, я не гожусь для этого.
— Ты, кажется, по уши увяз в моем деле. Давай поговорим начистоту. У меня нет желания прослыть сукиным сыном. У меня все же есть свидетельство о рождении.
— Ну… — Флэндри собрал все свое мужество. — Это грязная работа, сэр.
— Хм. Ты думаешь, что начальство право? Или ты это из-за Чарли?
— Да, сэр, я… ну… в общем, я был направлен в Академию. Все считали это закономерным. И я тоже. Я был очень молод.
Губы Абрамса расплылись в улыбке.
— Я начал задумываться, — замялся Флэндри. — То, что я слышал на вечеринке… э-э… то, что сказала донна д'Ио… Знаете, сэр, я не пострадал в этом морском бою и в конце концов это похоже на большую славную победу. Но сейчас я… я начал вспоминать убитых. Один тигериец умирал целый день. А Чарли… он даже не знает, что с ним может произойти!
Какое-то время Абрамс молча курил.
— Все живущие — братья, да? — сказал он.
— Нет, сэр, не совсем так, но…