Мифические эксперименты, или…
Шрифт:
Монстр скользнул тусклыми безжизненными глазами по замершему зверьку, хладнокровно оценивая, стоит ли тратить время на его пережёвывание, но не соблазнился испуганным видом и небольшими габаритами. Перепрыгнув через огненный барьер, чудовище набросилось на беспомощных матросов.
Те, кто смог подняться, искали спасения на загадочной лестнице. Их подстёгивали предсмертные крики товарищей, и перед «входом» возникла толчея. Самые невезучие натыкались на пламенеющее кольцо и тут же обугливались.
Привлечённый тошнотворным запахом горелого мяса, монстр обернулся, оставив очередную жертву истекать кровью. В это мгновение чьи-то руки подхватили растерявшегося Брыся, и последнее, что увидел пришелец, как корабль стал поглощать людей. Словно каждая деталь на нём превратилась в зыбучий песок или трясину…
***
— А я говорю, он поступил неправильно! — упрямо повторил Рыжий и ударил лапой по коробку спичек для голосования, который они с Мартином притащили из кухни.
Савельич с философским спокойствием проследил, как маленький прямоугольник стремительно переместился под платяной шкаф, и примирительно сказал:
— Да, он нас обхитрил, но ведь хотел как лучше!
Мартин печально разглядывал потрёпанный ошейник из шёлковых золотистых нитей, который бывший Кот Его Высочества ни за что не хотел менять на новый, и хмурил большой лоб — он понимал, почему Брысь не стал дожидаться их возвращения. Во-первых, с белобрысым грызуном его связывала давняя дружба, а значит, он волновался за «м.н.с.» больше остальных. Во-вторых, из всей их компании Брысь был самым приспособленным к разного рода неожиданностям. В-третьих, учитывая первые два пункта, искатель приключений решил не полагаться на случай, а взять ситуацию в свои искушённые лапы…
Однако, признавая правоту отважного и умного кота, благородный пёс мучился угрызениями совести из-за того, что его крепкие зубы и мускулы пропадают в уютной квартире, не принося никакой пользы. Он даже втайне от всех перед каждой прогулкой загадывал желание, чтобы на маму Лину, папу Николая Павловича или Сашу напали хулиганы и он смог бы применить навыки спасателя. Но пока ему не везло… Наверное, все бандиты отправились туда, куда и Брысь с Пафнутием. И чувствовали себя там абсолютно безнаказанно!
Угроза разбойного нападения на приятелей казалась Мартину наиболее вероятной опасностью, поскольку у простодушного пса не получалось представить переходы в другие реальности, сдвиги в пространстве, а тем более далёкий Марс, который на небе выглядел крошечной точкой, одной из миллиона миллионов. Даже неизвестно, он ли это и на чём бы друзья туда добрались!
Вскоре отсутствие серо-белого питомца заметил Саша, и Мартину пришлось изображать усердные поиски, а потом сопровождать хозяина в квартиру к Вовке, куда Саша отправился делиться переживаниями. На обратном пути пёс прихватил у Менделеевых журнал с вырванной утром страницей. А на просьбу положить его на место ответил глухим рычанием, чем несказанно удивил обоих мальчиков и ненадолго отвлёк их от горестных мыслей о пропаже любимцев.
— Да ладно, пусть жуёт! — великодушно разрешил Вовка. — У меня этого добра навалом!
Вручив добычу философу, Мартин, а с ним и Рыжий принялись с волнением ждать, не прояснит ли продолжение статьи о Филадельфийском эксперименте, куда могли запропаститься путешественники во времени…
Глава одиннадцатая, в которой друзья узнают правду о Монтаукском звере
Савельич надолго погрузился в чтение, а Мартин и Рыжий с тревогой наблюдали, как глаза философа переползают со строчки на строчку и от усердия шевелятся длинные усы. Единственным, кто не боялся торопить книгочея, был Брысь. Но он отсутствовал, а они не решались подгонять учёного приятеля, зная его ворчливый характер и обидчивость.
Наконец Савельич оторвался от журнала и потянулся, продолжая в молчании размышлять над почерпнутой в статье информацией. Мартин не выдержал и жалобно заскулил, а Рыжий глубоко вздохнул — и почему ему так трудно даётся грамота?! По отдельности-то он все буквы помнил, и даже в слоги складывал, и даже из слогов слова составлял, но, к его великому огорчению, приобретённых умений оказалось недостаточно: слова цеплялись друг за дружку, как репейник за лохматую шерсть, и выстраивались в длиннющие предложения. И когда он добирался до последнего знака препинания, то совершенно не помнил, с чего начиналась фраза! Мартин, правда, и алфавит не осилил, но это утешало слабо — он же собака, ему простительно.
Тот, кому «полагалось» быть глупее котов, извлекал из могучей груди всё более тонкие протяжные звуки и, в конце концов сорвавшись на фальцет, отрывисто тявкнул, что никак не вязалось с его внушительной статью и сильно отличалось от привычного баса. Мартин смутился. Савельич с любопытством посмотрел на него, словно удивляясь, с чего бы такое поведение, и неторопливо начал:
— Дело куда сложнее и запутаннее, чем казалось поначалу. Ужасные последствия Филадельфийского эксперимента не охладили пыла учёных. Наоборот — они расширили круг опытов. Их интересовал уже не только эффект «невидимости» металла, но и воздействие электромагнитного излучения на человеческий разум. А кроме того… — Савельич таинственно понизил голос, а его глаза сверкнули изумрудным блеском, — они нашли проход во времени и пространстве и стали запросто путешествовать по всей Вселенной! Побывали на Марсе, когда там ещё не угасла жизнь, и даже устроили поселение в подземельях под большой марсианской пирамидой!
— Враки! — убеждённо возразил Мартин вернувшимся к нему басом. — Люди в космос на ракетах летают! Я по телеку видел!
— Действительно, — усомнился и Рыжий, — зачем бы им строить космические корабли, если бы они могли без них перемещаться?
Савельич принял глубокомысленный вид и ответил загадочно, зловещим шёпотом:
— Доэкспериментировались потому что! В 1983 году на базе в Монтауке, где проводились опыты, это тоже в Америке, — пояснил он на всякий случай, — появилось чудовище, Монтаукский зверь. И его нельзя было убить.
Мартин засомневался:
— Наверное, плохо целились! Руки дрожали от страха!
— Дело в другом! — поморщился философ (он терпеть не мог, когда его перебивали).
— А в чём? — с замиранием сердца спросил Рыжий. Его воображение уже вовсю рисовало страшные картины неравной битвы. Бывший дворцовый мышелов даже впервые пожалел своих несчастных лысохвостых жертв.
— Он виртуальный!
— А, тогда понятно! — пробасил Мартин, хотя на самом деле незнакомое слово окончательно его запутало. Просто показалось, что нахмуренный вид учёного кота требовал именно такого, утвердительного, ответа.