Мифология «голодомора»
Шрифт:
Речь идет о знаменитом «Законе о трех колосках». Нынешние историки пытаются доказать, что таким образом государство боролось с голодающими крестьянками, которые брали на колхозных полях чуть-чуть хлеба для своих детей. Вообще голодные дети — очень удобный образ. За их невесомыми телами можно спрятать все что угодно. Например, таких же детей, тысячами умиравших от голода потому, что был разворован хлеб, честно заработанный их родителями на колхозных полях.
Как бы то ни было, постановление было принято. А значит, в стране творилось нечто такое, что заставило его принять.
Сколько весит «колосок»
Итак, начнем, пожалуй, с колосков. Тех самых, о которых статья в «Википедии» гласит: «Закон часто применялся в случаях, не представлявших никакой социальной опасности. Например, название „закон о колосках“ он получил из-за того, что по нему осуждались крестьяне, занимавшиеся срезкой неспелых колосьев зерновых». То есть идет по краю полей женщина, настрижет ножницами пару десятков колосков, а ее за это — на десять лет.
Ну, а теперь посмотрим, как это выглядело в натуре.
Из сводок ОГПУ. Лето 1932 г.
«Особого внимания заслуживают хищения колхозного хлеба, выразившиеся в ряде мест в срезании колосьев, растаскивании снопов и обмолоте их, а также и хищении зерна во время молотьбы… Эти хищения во многих случаях производятся единоличниками, выходцами из колхозов и колхозниками, имеющими незначительное количество трудодней».
Проще говоря, зачем работать, если можно украсть?
«В с. Липецком 25 июля несколько групп крестьян — по 10 и больше человек в каждой группе — вышли на близлежащие посевы соседнего с. Александровки и стали срезать колосья и, таким образом, набрали 25 мешков колосьев…»
Как видим, срезание колосков — это не женщина с ножницами, это хищническая уборка хлеба, когда забирают только верхушки, оставляя на полях пустую солому. В доколхозной деревне непросвещенные селяне за такие фокусы на чужом поле могли взять в колья, а в голодный год и убить — запросто. У них было свое представление о социальной опасности.
Теперь о масштабах.
«Массовые хищения хлеба отмечены по большинству колхозов. В с. Водяное у одного единоличника обнаружено колосьев около 20 пуд. В с. Погромное в расхищении хлеба участвовали 40 единоличников и около 100 колхозников. На мельнице обнаружено 200 пуд. хлеба, привезенного единоличниками (похищенный в колхозе)…»
«В Туловке у некоторых колхозников и единоличников… обнаружено по 15–20 пудов похищенного хлеба… Хищение хлеба идет, главным образом, путем обрезания колосьев со снопов и обмолота их…»
«В Летошском колхозе… ни одна бригада в течение двух дней не выходила на уборку хлеба, колхозники вместе с членами семьи массово срезали колосья со ржи для личного употребления (за два дня было срезано с площади в 10 га)».
Если, допустим, урожайность по 5 ц с гектара, то за два дня колхозный урожай облегчили на 5 тонн. Были, впрочем, и другие способы.
«В Березовке ежедневно 50 колхозников, идя с уборки, захватывают с собой по большому снопу. Похищенный хлеб размалывается на специально устроенных ручных мельницах, которых за последние дни изъято 8 штук. Для устройства этих мельниц в ряде случаев воруются шестеренки от жнеек, выводя их из строя».
Тут дело не столько в снопах — много ли в том снопе хлеба? Ну, килограмм десять-двадцать. Тут замечательно другое: ради того, чтобы сварганить грошовую мельничку, запросто ломают дорогие сельскохозяйственные машины. Самим же придется косами махать! Или опять машины разоряют одни, а машут косами другие?
Иногда «социальная неопасность» огрызалась огнем.
«В ночь на 13 июля колхозник-активист Франк Андрей Богданович и пред. колхоза Кузнецов с целью обнаружения хищения хлеба направились в поле для окарауливания. На следующий день Франк А. Б. был найден убитым…»
«В ночь на 27 июля активист, член сельсовета Осин Александр Осипович выехал в поле с целью осмотреть свой участок, так как являлся бригадиром, где захватил граждан за обмолотом колхозного хлеба. Осин с целью предупреждения произвел выстрел вверх, в ответ неизвестный выстрелил в Осина, ранив последнего в область живота. Занимавшиеся хищением установлены и являются колхозниками из с. Урица…»
Кстати, насчет социальной опасности мелких краж можно бы и поспорить.
В июле 1933 года бюллетень «На фронте сельскохозяйственных заготовок» писал:
«В прошлом году в Краснодарском районе (Сев. Кавказ) кулак, воспользовавшись притуплением классовой бдительности парторганизаций и сельсоветов, расхитил около половины колхозного урожая. По предварительным подсчетам, в хлебозаготовительную кампанию 1932 года в районе было найдено около 37 тыс. центнеров хлеба в кулацких ямах, уворованного на колхозных полях» [196] .
196
На фронте сельскохозяйственных заготовок. 1933. № 13. С. 34.
Вот тебе и «курочка по зернышку клюет». Тут скорее уместна другая пословица: «Маленький ротик, да большой животик».
Тем летом колхозы поразила подлинная эпидемия воровства. Люди, которые в обычных обстоятельствах не запятнали бы себя кражей, несли, перли, тащили, и далеко не всегда в предчувствии голода, а просто повинуясь стадному чувству, только потому, что так делали все. Если бы не воровали и хотя бы относительно нормально работали, то и голода бы никакого не было — урожай-то поднимался вполне пристойный…
Ну да ладно. Как обычно бывает в действиях скопом, толпа тащит понемногу, а под ее прикрытием серьезные люди обделывают уже серьезные дела.
«В с. Гримм группа кулаков (19 чел.) систематически занималась организованным хищением хлеба. Было расхищено свыше 6 тыс. пуд. Хлеб продавался… по спекулятивным ценам…
Массовым хищением хлеба охвачено много сел. В селах Вязовка и Б. Морец хищение производилось целыми группами, похищенный хлеб ими продавался или укрывался. У некоторых из расхищавших обнаружено по 150 пуд. хлеба. В числе участников хищения есть родственники раскулаченных и быв. жандарм… Всего расхищено хлеба около 1 тыс. пудов, арестовано 15 чел…