Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра
Шрифт:
Пётр спешит и всё равно не успевает: к войне со шведами русская армия не готова и терпит позорное поражение под Нарвой. Вновь, как под Азовом, железная воля Петра спасает положение. Он крепит оборону, находит деньги, переливает колокола в пушки, оснащает и обучает новую армию и... наконец, победа. Под Дерптом Шереметев разбивает Шлиппенбаха. Через полгода он наносит новое поражение шведам. Ливония опустошена; русские осадили Нотебург у выхода Невы из Ладоги. Царь с солдатами таскает ладьи в Неву: «Люди не ели со вчерашнего дня, в кровь ободрали ладони. Но чёртушка не отступая, кричал, ругался, дрался, тянул...» Нотебург, древний Орешек, был взят. Взяли и Ниеншанц в устье Невы. Там, «на болотистом острове Яннисаари, в обережение дорого добытого устья всех торговых дорог русской земли, — начали строить крепость
Третью книгу Толстой начал писать через девять лет после выхода второй книги, за год с небольшим до смерти. Книга отличается разбросанностью. Новые сюжетные линии, такие как приключения короля Августа и его фавориток и придуманная любовь сестры Петра Натальи и Гаврилы Бровкина, занимательны, но излишни. Казалось, Толстой верил, что в запасе у него годы. Их, увы, не было. В третьей книге показан полководческий талант Петра, не только стратега, построившего Питербурх, но тактика, сумевшего ускорить взятие Дерпта и Нарвы. Примечательны слова Петра на последних страницах книги. По смыслу они напоминают тост Сталина о русском народе. Здесь не исключено взаимовлияние писателя и вождя. Они встречались, обменивались мнениями, читали друг друга. В их оценке русского народа и власти есть общее, хотя Толстой, естественно, менее осторожен. В романе словам Петра предшествует высказывание фельдмаршала Огильви о русском солдате, который есть мужик с ружьём, и нужно много палок обломать о его спину, чтобы он повиновался как должно солдату. Пётр сдержался с огромным усилием:
«Вот как, вот как, русский солдат — мужик с ружьём! — проговорил он сдавленным горлом. — Плохого не вижу... Русский мужик — умён, смышлен, смел... А с ружьём — страшен врагу... За всё сие палкой не бьют! Порядка не знает? Знает он порядок. А когда не знает — не он плох, офицер плох... А когда моего солдата надо палкой бить, — так бить его буду я, а ты его бить не будешь...»
«Пётр Первый» — роман не только о Петре, но о России эпохи Петра. Толстой рисует широкую панораму русской жизни — от царского дворца до крестьянской избы, от бояр до беглых бродяг. В романе Россия меняется на глазах: Толстой с удивительным мастерством показывает, как сонная, привыкшая к своему убожеству Русь встряхивается и идёт к новой жизни, ведомая железной рукой своего царя. Меняется и Пётр — от любознательного юноши, открытого для новых знаний и форм жизни, до правителя огромного государства, верящего не словам, но делам, осторожного и смелого одновременно. В романе много героев из всех слоев общества; все они тщательно прописаны и ни один не теряется в повествовании. Великолепен язык, воссоздающий речь конца XVII — начала XVIII в.; здесь сказалось знание Толстым истории русских говоров и фольклора, чтение литературы и документов допетровской и петровской Руси. Толстой не раз обращался к гениальному «житию» и «посланиям» «неистового протопопа Аввакума» и тщательно изучал «алмазы литературной речи» — протоколы допросов Преображенского приказа, где «рассказывала, лгала, вопила от боли и страха народная Русь».
Для большого художественного произведения, такого как роман, книжных знаний недостаточно — надо знать фактуру жизни, о которой пишешь. Толстому, при всём его таланте воображения, тут повезло. Он вырос в деревне, а русская деревня, по крайней мере до 1930-х гг., сохранила традиции, культуру и во многом уклад жизни допетровской Руси. Автор по этому поводу пишет:
«...Если бы я родился в городе, а не в деревне, не знал бы с детства тысячи вещей, — эту зимнюю вьюгу в степях, в заброшенных деревнях, святки, избы, гаданья, сказки, лучину, овины, которые особым образом пахнут, я, наверное, не мог бы так описать старую Москву. Картины старой Москвы звучали во мне глубокими детскими воспоминаниями. И отсюда появлялось ощущение эпохи, ее вещественность».
Публикация двух первых книг «Петра Первого» была событием в русской литературе. Откликнулись как советские, так и эмигрантские писатели. Горький писал: "Пётр" — первый в нашей литературе настоящий исторический роман, книга — надолго... Какое уменье видеть, изображать!» Откликнулся даже Бунин, разорвавший с Толстым отношения после его отъезда в Советский Союз. Прочитав «Петра», Бунин пришёл в восторг и послал на имя Толстого в редакцию «Известий» следующую открытку:
Июль, до 15,1935, Париж
Алёшка, Хоть ты и сволочь, мать твою... но талантливый писатель. Продолжай в том же духе.
Ив. Бунин
«Петра» часто называют лучшим советским историческим романом. Определение недостаточное. Прав Горький: «"Пётр Первый" — лучший исторической роман в русской литературе. Ведь "Тарас Бульба" — повесть, а "Война и мир" написаны почти современником — сыном графа Николая Ростова (Николая Толстого) и княжны Марьи Болконской (Марии Волконской). Остальные исторические романы, в том числе Дмитрия Мережковского, по мощи описания и охвату эпохи уступают "Петру". Романом своим Алексей Толстой внес важнейший вклад в становление утверждающего мифа о Петре Первом».
Фильм «Пётр Первый». Толстой — основной автор сценария двухсерийного фильма «Пётр Первый» (вышел на экран в 1937 и 1938 гг.). Режиссер — Владимир Петров, работал над фильмом с 1933 г. Толстой приступил к сценарию, завершив вторую книгу «Петра», но фильм — не экранизация романа. Он начинается с «конфузии» под Нарвой, описанной во второй книге, а заканчивается заключением почётного мира со Швецией. Сценарий ближе к пьесе «Пётр Первый»: многие сцены и финал полностью совпадают. Фильм — апологетика Петра. Пётр, его блестяще играет Николай Симонов, поражает неукротимым темпераментом и целеустремлённостью. Его цель — величие России, ради чего он не жалеет себя и других. В фильме много батальных сцен, и царь их участник. Ключевая сцена — Полтавская битва. Во время битвы Пётр кричит солдатам: «Порадейте, товарищи, Россия вас не забудет!» Свою правду Пётр пытается объяснить сыну: «Что я дурно делал, что людей мучал — ну виноват, прости... Широко было задумано, жалеть было некогда». Последнюю фразу приписывают Сталину.
В фильме играют лучшие актёры. Кроме Петра, особенно удачен Меншиков (Михаил Жаров) и царевич Алексей (Николай Черкасов). Алексей показан выразителем интересов старой Руси — невежественной и фанатичной. Стараниями сценаристов и режиссера он превращен в злобное «немощное головой» ничтожество. Внешне он напоминает Алексея с картины Николая Ге «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» (1871) — астеничное сложение, длинное постное лицо, лоб с залысиной, но эти черты усугублены до карикатуры. Непривлекательный внешне, царевич ничтожен внутренне. Но он отнюдь не безобиден. Алексей мечтает уничтожить все дела Петра: сжечь корабли, распустить армию, забросить Петербург и жить в Москве «тихо, мирно с колокольным звоном». Пётр узнаёт о его планах, и столкновение отца и сына становится неизбежным. Далее следует поворот в духе времени, а на дворе 1937 г. Мракобесие смыкается с предательством: царевич бежит в Италию и просит у римского кесаря (австрийцев) войска против отца и России.
Петру удаётся вернуть Алексея домой; он прощает сына. И вновь царевич вступает в заговор: под нажимом ревнителей старины из бояр и духовенства он подписывает «универсал» — призыв к свержению Петра. Только тогда Алексей попадает в застенок. Зритель должен понять, что Пётр отнюдь не жесток к сыну, напротив, он предельно терпим. Тягостна сцена допроса сына отцом, но не Пётр решает его судьбу. На экране открытый процесс XVIII столетия, столь знакомый зрителям по процессам «врагов народа». Раскрыв сенаторам предательство сына, царь отказался «лечить сию смертельную болезнь» и просит их судить и приговорить Алексея. Сенаторы приговаривают: «Повинен смерти». Здесь полное совпадение с третьей редакцией пьесы. Последняя встреча Петра с сыном происходит по второй редакции и благодаря изумительной игре актёров приобретает глубокое звучание.
Пётр и его приближенные (будущие убийцы) входят в камеру. Начинается прощание с царевичем. И тут... происходит неожиданное: царевич не из страха, а ища родное, бросается к отцу, прижимается и тихо скулит, всхлипывая. Потрясён и Пётр, он бережно держит сына, а когда тот затихает, идёт к двери, обронив глухо: «Кончайте». Этой сценой Черкасов и Симонов, и принявшие трактовку актёров Петров и Толстой, не дали скатиться фильму до уровня агитки. Фильм «Пётр Первый» остаётся большим искусством, хотя в нём слишком заметна линия на обеление Петра и принижена допетровская Русь.