Мифы и легенды народов мира. Том 12. Передняя Азия
Шрифт:
Путешествие завершилось благополучно, и скоро в Бамбике началось строительство храма. Оно длилось три года, да все никак не могло завершиться. Между тем царица и Комбаб находились все время вместе, и это стало влиять на их отношения. Атаргатис не забыла, что царица далеко не сразу исполнила ее повеление, а лишь после того, как богиня наслала на нее болезнь, и она решила царицу за это промедление наказать. Атаргатис внушила царице любовь к Комбабу, хотя и знала, что тот, даже если и захочет, все равно не сможет на эту любовь ответить [553] . Царица долго сопротивлялась, но страсть становилась все сильнее, а необходимость молчания еще больше ее увеличивала. Царица долго колебалась между стыдом и желанием все рассказать предмету своей страсти. Понимая, что в обычном состоянии она никогда не сможет преодолеть свой стыд, царица выпила много вина, опьянела и в таком состоянии призвала к себе Комбаба. Тот по ее приказанию явился и с удивлением увидел перед собой не властную царицу, а пьяную женщину. Его удивление переросло в негодование, когда опьяневшая царица охватила его колени и призналась в своей страстной любви. Комбаб понял, что все-таки случилось то, чего он боялся. Он поднял царицу и не только решительно отказал ей в удовлетворении ее страсти, но и стал упрекать за опьянение. Напрасно царица говорила, что если он откажет ей в любви, то она покончит с собой, а он, Комбаб, будет в этом виноват и за это ответит перед царем. Комбаб был непреклонен.
553
Лукиан приводит и более рациональную версию возникновения у царицы любви к Комбабу: они проводили много времени друг с другом, и царица постепенно все более влюблялась в красивого юношу. Эта версия, конечно, возникла гораздо позже и не имеет отношения к мифу.
О дальнейшем рассказывают по–разному. Одни говорили, что царица, возмущенная неуступчивостью Комбаба, сразу же перешла от жаркой любви к не менее горячей ненависти и решила несостоявшемуся любовнику отомстить. Она написала царю письмо, в котором обвинила Комбаба в попытке ее изнасиловать [554] . Другие же рассказывали, что Комбаб, увидев, что ничем образумить царицу не может, раскрыл ей свою тайну и наглядно показал
554
Мотив мести женщины мужчине, отказавшемуся ответить на ее любовь, распространен в сказаниях разных народов. Сам Лукиан вспоминает о Федре, жене афинского царя Тесея, которая в ответ на холодность своего пасынка Ипполита обвинила его перед отцом и стала причиной его гибели, и о Сфенебее, которая так же поступила с Беллерофонтом. Очень близок к этому библейский рассказ об Иосифе и жене Потифара, которая домогалась любви Иосифа, а когда тот решительно отказался нарушить верность своему господину Потифару, обвинила его в попытке изнасилования, за что Иосиф был брошен в темницу.
Как бы то ни было, царь поверил наветам. Его чувства были уязвлены еще и тем, что такое преступление совершил его лучший друг, которому он всегда доверял и сейчас доверил самое дорогое — свою жену. Поэтому царь послал в Бамбику строгий приказ Комбабу немедленно возвратиться. Хотя строительство еще было далеко не закончено и царица оставалась в Бамбике, Комбаб, исполняя приказ, сразу же собрался в путь и через некоторое время оказался в царском дворце. По царскому приказу он тотчас же по приезде поспешил во дворец, но как только явился туда, был немедленно арестован. Царь созвал придворных и перед их лицом стал обвинять Комбаба не только в прелюбодеянии, но и в нарушении верности царю и нечестии перед лицом богов: ведь послан он был строить храм, а вместо этого пытался овладеть или даже овладевал царицей. Присутствующие во время этого суда стали наперебой обвинять Комбаба, утверждая, что не раз видели его в объятиях царицы. На все эти обвинения Комбаб отвечал гордым молчанием. Убежденный, что само молчание является доказательством вины, царь приговорил Комбаба к казни.
Комбаба схватили и повели к месту казни. Только тогда он заговорил. «Царь, — сказал он, — верни мне тот сосуд, который я отдал тебе, отправляясь по твоему приказу на строительство храма. Ты ведь хочешь казнить меня не за то, что я якобы совершил какое-либо преступление по отношению к твоей жене, а потому, что хочешь присвоить себе мой драгоценный сосуд». Царь был поражен такой наглостью и немедленно приказал казначею принести сосуд. Когда его принесли и отдали Комбабу, тот убедился сам и показал всем, что печати целы и что, следовательно, сосуд никто за эти три года не вскрывал. После этого он на виду у царя и всех присутствующих взломал печати и вытащил из сосуда его содержимое. А Комбаб, обращаясь к царю, сказал, что он очень не хотел отправляться в Бамбику, так как предвидел, что строительство будет продолжаться очень долго, что он молод, а царица женщина очень красивая, так что он, Комбаб, может и не удержаться и влюбиться в свою госпожу, да и та, страдая от одиночества, может ответить ему тем же, и поэтому принял ту жестокую меру, которая обезопасит его от нарушения верности царю и от нечестия; так что, прибавил Комбаб, он просто не в состоянии совершить то преступление, в котором его обвиняют.
Царь был поражен. Он не только снял с Комбаба все обвинения, но и решил наказать клеветников и доносчиков. Все они были казнены, а Комбаба царь осыпал своими милостями, он дал ему огромное количество золота и серебра, драгоценные ткани и царских коней, а к этому еще и предоставил право входить к нему без доклада, даже тогда, когда он, царь, спит со своей женой. Большей милости никто в этом царстве не удостаивался.
Добившись таким образом своего оправдания и даже возвысившись еще более, чем раньше, Комбаб некоторое время оставался при дворе, но скоро захотел снова отправиться в Бамбику, чтобы закончить еще не завершенное строительство. Царь не хотел его отпускать, но противиться его намерению не стал. Комбаб уехал в Бамбику и докончил там строительство храма Атаргатис. Но, завершив свое дело, Комбаб не стал возвращаться к царю и решил навсегда остаться в храме. Лишившись своих мужских качеств, он нарядился в женские одежды и даже стал делать женскую работу. Царь в награду разрешил ему воздвигнуть в храме свою статую. Там статуя Комбаба и стоит вместе с изваяниями богов. У Комбаба было много друзей, и все они тоже не захотели остаться при дворе, а уехали в только что основанный храм к своему другу. За это время Атаргатис сама полюбила Комбаба, и ей было жалко, что такой красивый юноша остается в одиночестве в своем горе. Она внушила его прибывшим в храм друзьям, чтобы они последовали примеру Комбаба [555] . И те тоже оскопили себя и стали во всем подражать Комбабу. Так в храме Атаргатис появились так называемые галлы, и позже в установленные дни еще многие юноши пополняют их ряды, чтобы таким способом почтить Атаргатис и Комбаба [556] .
555
Сюжет о любви богини к смертному юноше весьма распространен в мифологиях различных народов, в том числе финикийцев (миф об Эшмуне) и фригийцев (миф об Аттисе), о чем уже говорилось. Во всех таких случаях полюбившей богиней являлась богиня–мать, богиня плодородия — Астарта или Кибела. Такой же точно была и Атаргатис. Однако в том виде, в каком это сказание передано Лукианом, нет очень важного мотива — дарования погибшему возлюбленному бессмертия и превращения его в одного из богов. Такое исключение в общем ряду заставляет предполагать, что в первоначальном варианте мифа Комбаб все же обрел бессмертие и стал богом, но либо с течением времени этот мотив исчез, либо сам Лукиан его отбросил и сделал рассказ более рациональным. В таком случае Комбаб, как и похожие на него Эшмун и Аттис, в реальности был умирающим и воскресающим богом, связывающим мир жизни и мир смерти. Сам Лукиан говорит о двух вариантах развития событий: по одному варианту, богиня действительно полюбила Комбаба, а по другому — никакого вмешательства богини не было, а друзья Комбаба из сочувствия к его горю решили разделить с ним его участь. Вероятно, второй вариант все-таки более поздний и явился результатом рационалистического осмысления древнего сказания, что стало возможным после грекомакедонского завоевания и глубокого проникновения в сирийское общество греческой философской мысли.
556
В таком виде, в каком миф о Комбабе передан Лукианом, он является объяснением появления в храме Атаргатис так называемых галлов, оскопивших себя юношей.
Видение пророка Валаама [557]
Однажды собрались боги на свое собрание. И сказал бог луны Шаггар [558] : «Много глупостей делают люди, не слушают они своих мудрецов, творят несправедливость». И сказали боги Шаггару: «Разбей засовы неба, не выпускай обильный дождь, но пошли тучу и установи полную тьму и никогда более не свети. Пусть путник не войдет в дом гостеприимца и жених не войдет в дом невесты. Пусть нерожденный ребенок умрет в лоне матери. Пусть там, где пастух посохом своим гнал овцу, питается травой заяц. Пусть голос грифа прозвучит всем на горе. Пусть хищные птицы из болота налетят на поля и пастбища. Пусть нищая дева будет приготовлять миро вместо жрицы. Пусть ярость твоя поглотит не имеющих страха [559] ». Верховный бог Ил пожалел людей, но он не мог противиться остальным богам и особенно могучему Шаггару. И тогда он явился во сне пророку богов Валааму, сыну Беора, и рассказал ему о гневе Шаггара и о решении богов [560] .
557
Этот текст — пока единственный дошедший до нас собственно арамейский рассказ, точнее — пророчество, приписанное Валааму. Большая надпись была обнаружена на стене здания, вероятнее всего храма, к востоку от Иордана в месте, древнее имя которого неизвестно, а ныне называемом Дейр Алла. По–видимому, это пророчество составляло часть священного предания храма и было написано на его стене в назидание людям. К сожалению, текст дошел в очень плохом состоянии, и его восстановление в значительной степени гипотетическое. Сам текст явно был много больше, но от других его частей сохранились лишь жалкие отрывки, почти не поддающиеся восстановлению. Холм Дейр Алла находится на территории Дамаскского царства, которое было завоевано ассирийцами в 732 г. до н. э. Вероятно, именно тогда было разрушено поселение на этом холме. Исследователи этого текста полагают, что, скорее всего, он относится к IX в. до н. э.
558
Бог Шаггар появляется лишь в этом тексте, и ученые высказывали различные предположения о сути этого божества. Сначала его считали женским божеством и связывали имя с древнееврейским словом S’grar, означающим подстилку для скота; поэтому возникла мысль, что это — богиня плодовитости животных. Но последующие исследования показали, что, более вероятно, Шаггар — божество мужское и является богом луны.
559
Перед нами типичная картина всяческих несчастий, которые ожидают народ в случае исполнения богами своих намерений. Природные катаклизмы дополняются социальными переворотами. Подобные ужасающие картины можно найти уже в древнеегипетском речении Ипувера (или Ипусера), аналогичные картины часто рисуют в своих пророчествах библейские пророки. Пророчество Валаама, таким образом, полностью вписывается в этот жанр древневосточной литературы.
560
Валаам (правильнее Билеам) был известен из рассказа Библии. Там говорится, что моавитянский царь Валак направил своих вельмож к пророку Валааму, сыну Беора, который жил в горах на реке Евфрат, чтобы попросить его явиться к нему и проклясть Израиль, которого в это время очень боялся Моав. Сначала Валаам отказался, но после прибытия к нему нового посольства согласился и на своей ослице отправился на запад. Но на пути его встретил Бог и запретил двигаться дальше. Валаам Его не увидел, но увидела ослица, отказавшаяся идти дальше. Валаам стал бить ее, но она заговорила человеческим голосом и упрекнула пророка в напрасном избиении ее. После этого и Валаам увидел Бога и подчинился Его велениям. Вместо проклятия Израиля он трижды благословил его, чем вызвал страшное недовольство Валака, который отослал Валаама назад, не дав ему никакой обещанной награды. На обратном пути Валаам соблазнил израильских женщин, чтобы те и сами отпали от служения Богу и поклонились чужим богам, и мужей своих склонили к этому же. То, что в библейском рассказе речь идет о том же Валааме (а не о каком-либо его тезке), доказывается упоминанием в обоих случаях имени его отца Беора. Валаам явно был очень популярной фигурой в западносемитской среде. Хотя в библейском предании «заказчиком» пророчества Валаама является царь Моава, в нем подчеркивается, что пророк был для моавитян чужеземцем, так что возможно, что библейский автор хорошо знал об арамейском, а не о моавитянском происхождении Валаама. Для израильтян он в какой-то степени оказывался символом противостояния им язычников. В более поздней еврейской литературе Валаам сравнивался с Моисеем и говорилось, что он занимал у язычников то же место, что Моисей у израильтян, т. е. считался создателем всей религиозной традиции. В Апокалипсисе от Иоанна упоминается учение Валаама, и апостол Петр говорил о следах Валаама, по которым идут любители похоти, презревшие начальство и вообще все те, кто исполнен любострастью и грехом. Можно ли говорить, что под именем Валаама возник некий вид арамейского священного писания, в некоторой степени сравнимого с Библией? Пока на этот вопрос ответить невозможно, ибо арамейских свидетельств о Валааме, кроме текста из Дейр Алла, нет. Может быть, последующие находки и помогут ответить на этот вопрос. Но думается, что Библия все же настолько уникальный памятник, что ничего сравнимого с ним в Передней Азии в древности возникнуть не могло. Во всяком случае, новозаветные свидетельства показывают, что фигура Валаама и в I в. н. э. оставалась достаточно известной.
Наутро встал Валаам и залился слезами, горюя о будущем человечества. Пришел к нему его дядя Элика и спросил, почему он рыдает. И ответил Валаам, что рыдает он из-за гнева Шаггара и остальных богов, которые решили погубить людей. А затем рассказал Валаам о своем видении Ила, который пришел к нему во сне и рассказал о собрании богов и их решении. Растерялся Элика и спросил, что же теперь делать. А Валаам ответил ему: «Собери людей, и пусть они послушают меня, и я расскажу им о своем сне и о гневе богов». Пошел Элика в город созывать людей. Собрались люди к дому Валаама, и тот обратился к ним с речью. Трижды повторил он: «Услышьте, услышьте, услышьте! Пусть даже глухие услышат и слепые увидят. Неминуема гибель людей, потому что творят они несправедливость и не слушают мудрецов». А далее рассказал пророк свой сон и прибавил, что Ил возвестил и возможность спасения. Для этого нужно, чтобы люди отказались от несправедливости, чтобы было осуждено слово проклятия на языке проклинающего, чтобы взявший чужое очистил свои руки от скверны, чтобы царь послушал мудрых советников, чтобы было оказано милосердие униженным, чтобы не было ужаса в сердце бессильного, чтобы не было больше ни у кого злости [561] . И тогда будет отвращен гнев богов, и Шаггар откажется от своего намерения погубить мир, и наступит всеобщее благополучие.
561
Это свидетельствует о том, что проповедь Валаама содержала и определенные нравственные принципы, и в этом Валаам сравним с библейскими пророками.
И послушались люди Валаама, сына Беора. И отказались они от несправедливости, и стали они милосердными, и послушал царь мудрых советников, и восстановлена была в мире правда. Отвратили боги свой гнев, и отказался Шаггар от своего намерения погубить людей и не проклял их. Вновь выпал обильный дождь, и закапала роса, и скот нашел свой корм [562] . Так по слову Ила спас пророк Валаам, сын Беора, людей и страну от неминуемой гибели.
562
Восстановление земной справедливости неминуемо отразилось и на поведении божественного мира. И в библейском обществе земная правда и небесное милосердие тесно связаны друг с другом.
Первые цари и основание Дамаска
Некоторые рассказывали, что Валаам, сын Беора был не только пророком, но и первым царем [563] . Его родным городом был город Данхаба. Давным–давно правил он арамеями. А после его смерти царем арамеев стал Хадад. Он основал город Дамаск и стал царем в этом городе [564] . Хадад приобрел большую власть. Он разгромил мадианитян [565] и подчинил себе Моав, а затем установил свое господство над всей Сирией, кроме финикийского побережья. И не было другого царя, который сравнился бы с Хададом славой и могуществом. Среди войн, которые вел Хадад, была и война с израильским царем Давидом. В этой войне произошло несколько сражений, и в последнем из них, которое произошло около берега Евфрата, Хадад потерпел поражение. Но он остался царем Дамаска [566] . А после его смерти Дамаском правили его потомки, и все они носили имя Хадад [567] . Третий из них восстановил былую славу и захватил северную часть Палестины, называемую Самарией. Всего Хадады царствовали в Дамаске в течение десяти поколений [568] .
563
В тексте из Дейр Алла ничего не говорится о царском достоинстве Валаама. По–видимому, это другой вариант повествования об этой очень популярной фигуре в западносемитской и особенно арамейской среде. Впрочем, поскольку текст из Дейр Алла дошел до нас далеко не в совершенном виде, утверждать что-либо невозможно. Сочетание царского достоинства и пророческого дара в принципе не невозможно. Можно вспомнить Соломона, который, правда, пророком не был, но все же потомки считали его идеальным мудрецом. Предание относит царствование Валаама ко времени до появления монархии у евреев, т. е. до последней четверти XI в. до н. э. Это, как и в случае с Семирамидой, может означать просто далекую древность. Но Валаам как царь предшествует не только еврейским царям, но и Хададу. Возможно, что он был вообще каким-то очень древним божеством, которого относили ко времени ранее явления Хадада и лишь позже «разжаловали» в царя и пророка. Текст из Дейр Алла, конечно, далеко не полный, но,, может быть, не случайно, что Хадад в нем не появляется.
564
Дамаск — один из самых древних городов Сирии. Он упоминается уже в XV в. до н. э. и уже тогда играет довольно значительную роль. В первые века I тысячелетия до н. э. Дамаск являлся столицей мощного арамейского царства, которое так и называлось — Арам. Существовал вариант предания, согласно которому основателем города был Дамаск. То, что этот Дамаск был бог, а не человек, доказывается сообщением римского писателя Помпея Трога, который говорит, что женой этого Дамаска была Атаргатис, т. е. явно речь идет о боге Хададе. Трог обычно старался использовать в своем произведении предания тех народов, о которых он писал. Поэтому можно думать, что и сообщение о божественном основании Дамаска основано на местном сказании. Надо, однако, отметить, что основание Дамаска и превращение его в царскую резиденцию далеко не совпадают; город возник гораздо раньше, чем он стал столицей.
565
Мадианитяне — североарабское племя. Оно упоминается и в Библии.
566
Рассказ о могуществе Хадада, его войне с Давидом и поражении, а также о дальнейшем правлении в Дамаске его потомков основан на сообщении историка I в. до н. э. Николая Дамасского. Будучи уроженцем этого города, Николай явно передавал местную традицию. В этом рассказе, видимо, отразились воспоминания о первом известном нам арамейском царе Хадад–Эзере, который действительно создал мощную державу, распространившуюся даже за Евфрат. В войне с Давидом он потерпел поражение, и его держава распалась, а ее остатки были подчинены Давидом. Только уже при сыне Давида Соломоне некий удалец Резон со своим отрядом захватил Дамаск и основал Дамасское царство. Потомком Хадад–Эзера он не был.
567
Это утверждение неверно. Действительно, на дамасском троне сидело, по крайней мере, три царя с именем Бар–Хадад (Сын Хадада), но были и цари, носившие другие имена. Да и не все цари Дамаска относились к одной династии. Бар–Хадад II был убит своим полководцем Хазаэлем (правильнее Хазаилом), который и стал царем, основав, таким образом, новую династию. И именно он одержал ряд побед над Израилем.
568
Если считать время поколения приблизительно в 30 лет, то получается, что потомки Хадада правили Дамаском триста лет. Учитывая, что Дамасское царство (Арам) было уничтожено ассирийцами в 732 г. до н. э., начало их правления надо отнести приблизительно к середине XI в. до н. э. Это более или менее совпадает с возникновением первого арамейского царства Цобах, но центр его располагался явно не в Дамаске.
Происхождение Моава
Когда-то землю населяли огромные великаны Эмимы. Они были дерзки, беззаконны и развратны, не подчинялись воле богов и презирали все их заповеди. И боги истребили их, а вместе с ними и других людей, которые тоже были заражены грехами. И был среди них только один праведный человек — Лот. Поэтому боги решили его спасти. Явился их посланец Лоту и повелел как можно быстрее покинуть свое жилье. У Лота не было сыновей, а лишь дочь, и он рассказал зятю о велении богов. Но зять только посмеялся над Лотом. Тогда и Лот заколебался, ибо не хотелось ему покидать насиженное место. Но посланец богов все же вывел его с дочерью, и они направились в горную местность к востоку от Мертвого моря и спрятались в пещере. После этого боги уничтожили остальных людей. Но что же делать дальше, и кто будет продолжать человеческий род? И тогда дочь Лота решила зачать ребенка от собственного отца. Она напоила его вином, а когда он опьянел, то легла с ним на ложе. Дочь забеременела и затем родила сына, которого назвала Моав, что означает «От отца моего». А от Моава уже пошел могучий и славный народ моавитян, в жилах которого текла только своя кровь [569] .
569
Рассказ о происхождении моавитян содержится в Библии. По библейскому преданию, Лот был племянником Авраама и жил около города Содома. Из всех жителей Содома и Гоморры он был единственным праведником, за что и был спасен с женой и дочерьми (но не зятьями). Однако его жена обернулась, чтобы посмотреть, что стало с Содомом и Гоморрой, и за это была превращена в соляной столб. А Лот с дочерьми укрылись в пещере. Далее рассказывается об опьянении Лота и зачатии его дочерьми сыновей, ставших родоначальниками моавитян и аммонитян. Ученые, специально исследовавшие этот рассказ, пришли к выводу, что это все — остаток моавитянского сказания, которое затем было включено в библейскую традицию, а его персонажи соединены с героями еврейского предания. Связь Лота и его семьи с рассказом о Содоме и Гоморре, по мнению исследователей, также уже вторична и появилась только после соединения моавитянского сказания с библейским. Появление предка моавитян (а в Библии и аммонитян) в результате кровосмешения рассматривалось не как позор, а как героическое деяние дочери Лота, которая решилась на такой посту–пок ради спасения народа. «Чистота» крови высоко ценилась в древности. И Сарра, жена Авраама, по Библии, была его сестрой, хотя и сводной; последнее уточнение могло возникнуть достаточно поздно, когда связь с родной сестрой стала считаться несомненно позорной. Можно вспомнить и практику египетских фараонов, которые женились на своих родных сестрах, чтобы нецарская кровь не примешалась к роду благородных царей Египта. В другом месте Библии говорится о великанах Эмимах, которые ранее населяли Моав. Это упоминание, по–видимому, тоже связано с моавитянским преданием. Вообще рассказы о могучих великанах, ранее населявших землю, были широко распространены в западносемитской среде.