Мифы империи: Литература и власть в эпоху Екатерины II
Шрифт:
Само название «сказки» — «Умирающая кокетка» — в 1793 году звучало аллюзионно. В этом году Екатерина II много болела (через три года она умрет), она фактически утратила работоспособность (хотя изо всех сил старалась выглядеть бодрой и моложавой [123] ), ее смертельно напугали следующие одна за другой насильственные смерти трех монархов: австрийского императора Леопольда, шведского короля Густава III, наконец, в начале 1793 года, казнь Людовика XVI.
Видимо, в начале 1790-х годов Екатерина под влиянием тревожных обстоятельств составляет записку о процедуре собственного погребения — на случай внезапной смерти. Текст этого так называемого «Странного завещания Екатерины», ставшего известным ее статс-секретарю А.В. Храповицкому [124] , оговаривал возможные места захоронения, а также характер поведения подданных до и после похорон: «Носить гроб кавалергардам, а не иному кому. Положить тело мое в белой одежде, на голове венец золотой, на котором означать
123
Портрет Екатерины II того времени дан графом Штернбергом: «Следы глубокой старости скрываются от глаз искусно придуманным и блестящим нарядом. Полные щеки покрыты пылью искусственного румянца. На голове старинный убор со множеством драгоценных камней» (Русский двор в 1792-1793 годах. Заметки графа Штернберга. С. 263). М.М. Щербатов дал ядовитую характеристику Екатерины того же периода: «Хотя при поздых летах ее возрасту, хотя седины покрывают уже ее голову, и время нерушимыми чертами означило старость на челе ее, но еще не уменьшается в ней любострастие. Уже чувствует она, что тех приятностей, каковыя младость имеет, любовники в ней находить не могут, и что ни награждения, ни сила, ни корысть не может заменить в них того действия, которое младость может над любовником произвести» (Щербатое М., князь. О повреждении нравов в России. С. 85–86).
124
А.В. Храповицкий сообщает 28 апреля 1792 года о виденной им на столике в спальне императрицы бумаге с этим текстом (Памятные записки А.В. Храповицкого. С. 265).
125
Еще в 1774 году Екатерина обсуждала с Гриммом свой по-либертински обставленный конец: «Я хочу, чтоб в эти минуты вокруг меня были люди закаленного сердца, либо завзятые смехотворы» (Русский архив. 1778. Кн. 3. С. 7).
С другой стороны, передача «Санкт-Петербургского Меркурия» под начало И.И. Мартынова, фактическое устранение писателя с арены журнальной борьбы провоцировали Крылова-писателя на ответ. Возможно, таким ответом и явилась «Умирающая кокетка», опубликованная анонимно и замаскированная под сатиру «на порок». Сама тема, лексический диапазон стихотворения (включающий и такие слова-сигналы, как «проказы», «чудесница», «сбрели с ума» [126] , связанные с парадигмой любовных «горячек» или «бешенств»), как и момент публикации (последний колкий «памфлет», брошенный «под занавес» вослед оскорбившей писателя стороне), позволяют предположить авторство Крылова. Колкий пуант стихотворения («Когда уж мертвая понравиться желала, // Так какова в живых покойница бывала?»), намекающий на гипертрофированную страсть героини «нравиться» «мущинам», вписывается в контекст крыловских антиекатерининских выпадов. Именно так, и по тому же клише (описание туалета престарелой кокетки) строил свои памфлетные вкрапления Крылов-сатирик. Виртуозно использовав либертинский памфлетерский метод «сказать все и не попасть в Бастилию», Крылов соединил неприличные и дерзкие намеки на старость и на разврат царицы, которой уже, по логике стихотворения, «умирать пора», с откровенно пародийным философствованием о женщинах как о необходимом в природе «зле».
126
Слово «проказы» (как и всевозможные однокоренные слова) относится к числу излюбленных слов лексикона Крылова. «Чудо» и «чудеса» (вместе со всеми производными) очень часто у Крылова означают «странность», «нелепость», «абсурд». См.: Крылов И.А. Басни. Словарь языка басен Крылова / Вступ. статья, сост. и коммент. Р.С. Кимягаровой. М., 1996. С. 442, 605.
ИЛЛЮСТРАЦИИ