Мифы о Китае: все, что вы знали о самой многонаселенной стране мира, – неправда!
Шрифт:
Наши правительства не могут себе позволить благодушие по поводу возможных действий китайского руководства. США и Европа должны отдавать себе отчет, что имеют дело с традиционно нестабильным автократическим режимом. Вполне реально, что в один прекрасный день безрассудные пекинские лидеры могут начать вооруженный конфликт в районе Восточно— или Южно-Китайского морей, чтобы отвлечь своих граждан от каких-либо внутренних проблем. Или же они могут оказаться недостаточно сильными, чтобы избежать втягивания в военные действия в случае, если их будут к этому подталкивать хаотично развивающиеся события. И для таких событий существует широкий простор. Произошедшее несколько лет назад столкновение между японским и китайским кораблями в Восточно-Китайском море уже привело к взрывоопасной ситуации. Отвечающие за свои действия нации, не имея особого
Янь Сюэтун, возможно, небезосновательно считает, что угроза для жизни находящихся за границей китайских рабочих может привести к китайской военной интервенции. В этом нет ничего необычного. В аналогичной ситуации на плечи западных лидеров лягут абсолютно такие же политические запросы. Ответственный руководитель государства не станет обманывать ожидания своих граждан, но перенаправит их во всемирные многосторонние организации, такие как ООН. Платформа для этого есть: количество китайских войск и полицейских (1870 человек в 2012 году), участвующих в миротворческих миссиях ООН, превышает число миротворцев от США, России и Великобритании, вместе взятых.
В ближайшие десятилетия нам наконец надо избавиться от сковывающей нас паранойи и покончить со сбивающей с толку одержимостью неуместными концепциями вроде надвигающейся гегемонии Китая. Терзания по поводу совокупных размеров китайской экономики ведут не к осмыслению ситуации, а к бессмысленным страхам. В зависти нет никакого смысла. Многие ли из нас хотели бы променять жизнь в достатке в стране с не очень крупной экономикой на нищее существование в стране с экономикой процветающей?
Если мы будем относиться к Китаю как к врагу, он им и станет. Ментальность мира, где есть лишь один победитель, может накликать беду. Нам необходимо принять неизбежность большего равенства между государствами и пеструю многосторонность мироустройства, чтобы попытаться ответить на вызовы, стоящие перед всеми народами, а тем более чтобы найти правильные решения. Мир нуждается не в гегемонии, а в спасении.
Заключение
Все китайские школьники заучивают наизусть это короткое стихотворение поэта XI столетия Су Ши. Оно прославляет красоту одной из самых воспетых гор страны — окутанной облаками Лушань в провинции Цзянси. Но смысл стиха глубже: он побуждает читателя к размышлениям о важности того, в каком ракурсе мы воспринимаем жизнь. Главы этой книги призваны были продемонстрировать, как часто на протяжении веков наше восприятие Китая бывало на редкость далеким от реальности.
Почему так происходило? Почему столь часто мы начинаем играть в «китайский шепот», прислушиваемся к искажающим действительное положение дел рассказам о стране и населяющем ее народе? Может быть, наше ложное восприятие Китая происходит оттого, что на самом деле мы размышляем не о Китае, а о себе самих?
Пенсии для проституток и налоги на юристов
Португальский первооткрыватель Мендес Пинто описывает в мемуарах свои впечатления от Китая XVI столетия. Удивительный мир открывается перед нами под его пером. Рассказывая о системе социальной защиты в стране, Пинто упоминает пенсии для пожилых проституток, финансируемые за счет сборов, налагаемых на более молодых шлюх. Он пишет также о приютах для бездомных, оплачиваемых путем налогообложения нечестных юристов и недобросовестных судей. Вряд ли найдется историк-китаевед, способный найти в описанной картине что-либо похожее на реальность, и тому есть свои объяснения. Ведь Пинто вместо фактического описания Китая эпохи Мин рисует сатиру на жизнь родного ему лиссабонского общества. Подобно Джонатану Свифту, потешающемуся в «Путешествии Гулливера» над мелкими стычками между Лилипутией и Блефуску, Пинто использует фантастический
Немногие прибегали к столь же явной выдумке, как Пинто, однако же ясно, что самые горячие апологеты Китая предшествующих столетий были на самом деле озабочены идеей нравственного реформирования Европы. Именно по этой причине иезуиты, чьи отчеты до XIX века были единственным окошком, через которое большинство европейцев только и могло взглянуть на Китай, без конца твердили о всевозможных достоинствах этой страны. Как писал путешествовавший по Китаю испанский монах Доминго Наваррете: «Благодаря Божьему промыслу китайцы не ведают того, что творится в христианском мире; узнай они об этом, среди них не оказалось бы ни одного человека, не пожелавшего плюнуть нам в лицо». Рассуждения о добродетельности китайцев и греховности людей Запада в то время были общим местом, и их воспринимали на полном серьезе. Немецкий философ Готфрид Лейбниц высказывал пожелание, чтобы китайцы отправили в Европу XVII столетия своих миссионеров, дабы те просветили Запад о путях конфуцианского исправления мира.
Всплеск ответной негативной реакции на это засилье синофилии был неизбежен. В опубликованном в 1719 году романе «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо» Даниэль Дефо отправляет своего героя в путешествие по Китаю, где он встречает «варварскую нацию язычников, немногим отличающихся от дикарей». Китай в его описании ничем не напоминает воспетый иезуитами блестящий образец эффективного государственного правления: «Все силы империи, пусть даже это будут собранные воедино и отправленные на поле два миллиона мужчин, не смогут сделать ничего, кроме как разрушить страну и уморить себя голодом». По замечанию ученого-китаиста Джонатана Спенса, Дефо очерняет Китай главным образом для того, чтобы представить в выгодном свете Великобританию.
Эта ситуация в стиле Тянитолкая сохраняется и в дальнейшем. Позднее, в XVIII веке, безграничная любовь Вольтера ко всему китайскому шла рука об руку с его антиклерикальными идеями. Представляя Китай как апофеоз не имеющей священнослужителей, благодатной формы управления, Вольтер таким образом пропагандирует собственную революционную программу, предназначенную для Франции. Точно так же, как представитель следующего столетия, Джон Стюарт Милль, характеризуя Китай как «неподвижное» общество, рассчитывал воздействовать на англичан, убедив их, что с ними произойдет то же самое, если они перейдут на сторону антилиберальных тори.
Искусственность всех этих построений совершенно очевидна. Ни Лейбниц, ни Дефо, ни Вольтер, ни Милль никогда не бывали в Китае и не имели возможности собственными глазами увидеть, что представляет собой страна, которую одни из них осуждали, а другие превозносили. Более того, есть подозрение, что никто из них и не горел желанием эту страну посетить, ибо их главная цель состояла не в том, чтобы действительно увидеть и понять расположенную на другом конце земли «Процветающую империю», но в том, чтобы добиться перемен в тех обществах, к которым они сами принадлежали. Китай, созданный их воображением, был полем битвы, на которое они проецировали реальную, более важную для себя схватку.
Британский ученый и пацифист по имени Голдсуорти Лоуз Диккинсон доводит такой подход до его логического конца. После боксерского восстания 1901 года, когда антикитайские настроения на Западе достигли своего пика, Лоуз Диккинсон опубликовал собрание писем, якобы написанных побывавшим на Западе китайцем и озаглавленных «Письма китайца Джона». Автор язвительно отвергает идею о неполноценности китайской цивилизации. В опровержение этой идеи он рисует яркий образ страны, где «человек с рождения вступает в те отношения с миром, которые и сохраняются на протяжении всей его жизни». У китайца «есть и природное чутье, и возможности для того, чтобы наслаждаться дарами Природы, оттачивать манеры и бескорыстно и гуманно относиться к окружающим его людям». Конечно же, это была всего лишь утопия, ничем не напоминающая Китай конца XIX века, место, скорее подходившее под гоббсовские построения, где большая часть населения была обречена на краткое существование в чудовищных условиях. Тем не менее Лоуз Диккинсон решился атаковать присущие, как ему казалось, его современникам самодовольство и безнравственность. Как бы мы ни симпатизировали его намерениям, нельзя не признать, что созданный им мир является смехотворно карикатурным изображением Китая.