«…Миг между прошлым и будущим»
Шрифт:
Я, Малик – мой менеджер и друг, мой коллега композитор Гена Гладков. Минск 2012 г.
Ясный показывал один из своих фильмов, который он снял в Чехословакии. Замечательный! Но первый вопрос, который задают в Америке: «А что вы сделали в прошлом году?» Ясный сделал какой-то фильм с маленьким бюджетом. Он не имел средств для воплощения своих идей. Но это никого
И на этом все кончилось.
Композитору-иностранцу в Америке все же полегче, чем режиссеру. Мне достаточно послушать национальную музыку, чтобы написать в нужном стиле. Режиссер же, снимая в Америке, должен быть или американцем, или, по крайней мере, молодым. Он должен все знать до деталей. Потому что актеры могут быть из разных стран. Тот не так сел, тот не так держит что-то. Режиссер должен поправить и объяснить, как это делают в Америке. Скажем, в интерьере американского дома вот такого быть не может, а должно быть так. Ясный же – иностранец. Хотя и хорошо знает английский. Но ему уже за шестьдесят. И получается: во-первых, иностранец, во-вторых, за шестьдесят, в-третьих, в прошлом году ничего не снял. А то, что снял десять-пятнадцать лет назад, – уже не показатель.
Вот так. Ясный до сих пор фильма не получил.
Там я познакомился еще с одним режиссером, нашим эмигрантом. Он помогал делать дипломные фильмы режиссерам-выпускникам.
– Не знаю, – сказал он, – сколько мы сможем заплатить композитору. Нам дают всего сто тысяч. Играть будут наши актеры. Мы каждый год делаем по такому фильму. Его потом продают, расходы возвращаются, что-то даже зарабатываем. Так что тебе мы, возможно, заплатим три-пять тысяч. Хочешь?
Я говорю:
– Да, очень хочу!
Мне дали сценарий, средний, на мой взгляд, бытовая мелодрама. Режиссер-дипломник дал мне кассету музыки – в каком ключе он хотел бы, чтобы я сделал. Я вернулся в Париж и там написал несколько тем. Требовалось еще две песни. Я сочинил. И все это очень понравилось американскому режиссеру. Я сказал, что нуждаюсь в материале, потому что надо дальше сочинять музыку. Мне прислали одну сценку без текста. Говорю:
– Этого мало!
Мне отвечают:
– Срочно переписываем и высылаем кассету!
Месяц с нетерпением жду кассету… Звоню режиссеру. И слышу:
– Мы уже взяли другого композитора.
– Как так?!
– Ты же молчишь, – отвечает. – Решили, что передумал. Кассету-то мы послали в тот же день.
А через два дня получаю злополучную кассету. Она каким-то образом вместо самолета попала на пароход и спокойненько целый месяц плыла по океану…
Просто наваждение!.. Как будто Америку от меня заговорили! То негра Кэша не нашел, то у Ясного дела – швах, то кассета не летит, а плывет… Хорошо, хоть не утонула.
А тут еще и семейная жизнь не сложилась. Денег нет. Надо возвращаться в Россию!
А там за это время Гайдай сделал фильм без меня. Музыку написал Максим Дунаевский. Когда я приезжал по туристической путевке в Советский Союз, мы встречались с Гайдаем, и он дал мне прочитать сценарий. Я был готов написать музыку к фильму, но работать
Когда после больницы я получил деньги за фильм и купил аппаратуру, то поехал в Германию и очень недорого приобрел «Мерседес». А во Франции за каких-то шестьсот франков нашел прицеп, такой, с какими ездят отдыхать. На нем было написано «Блины». Кто-то торговал в нем блинами. Я его сам перекрасил в белый цвет.
Наконец, в ноябре из России пришло разрешение…
Купленный «Мерседес» оставался в Германии. Оттуда я собирался поехать в Россию. Приехал в Гамбург на «Жигулях» с прицепом, возникла проблема – куда девать «Жигули»? Приятель посоветовал продать машину арабам – владельцам гаража. Те не захотели. Даже бесплатно на запчасти. А машина числится на мне, ее надо как-то оформлять. Поехали на автомобильное кладбище, но с французскими номерами и там брать не стали. Тогда мы подъехали туда ночью и, сняв номера, оставили мои несчастные «Жигули», которые никому оказались не нужны даже даром… Не довелось мне их вернуть на таможню.
А «Мерседес» у меня был белый. Так что возвращался я в Союз на «белом коне». С прицепом.
И снова здравствуй, Гайдай!
Аппаратуры было огромное количество. Весь прицеп забит. Выезжая из страны, при пересечении границы, нужно отметить, что я эти вещи увожу. Мне ставят печать, отрывают три листочка, и один листочек куда-то отсылают. Второй надо привезти в магазин, где делал покупки. Моя приятельница Маргарита Лурье по этому листочку получила для меня деньги (возвращают пошлину 20 %). С восьмидесяти тысяч около двадцати тысяч возвращают. На них я потом еще накупил аппаратуры. Маргарита мне очень помогала во Франции. К сожалению, ее уже нет.
Мы с ней познакомились случайно. Она показала мне кассету со своими песнями. Потом написала тексты на французском к двадцати моим песням. Решили сделать концерт. Она арендовала небольшой зал, организовала афиши, билеты, мы записали концерт на кассеты, чтобы потом продать. Купили мне блестящий пиджак. Провели два концерта. Но доход был мизерный. Никто не знает ни «Кавказской пленницы», ни Зацепина…
…Было несколько случаев, когда я проезжал таможню при полном отсутствии таможенников. Вот демократия!.. Один раз была забастовка. Таможенниками и не пахло. Когда мы стали выезжать, французов еле-еле нашли. А бельгийский таможенник противный попался. Он говорит:
– Я вас не пущу! Может, вы тут продадите свою аппаратуру. Давайте за нее залог. А когда перевезете через нашу страну, вам его вернут.
Но зачем такая канитель? Мы плюнули и поехали на другую таможню. Там пропустили.
Проехали Германию. Там я бросил «Жигули», прицепил вагончик к «Мерседесу» и с транзитными номерами поехал через Польшу. Приезжаю в Польшу к вечеру, лопается колесо у вагончика. Уже темно, куда деваться? Подошел какой-то пан. Спрашивает:
– Нет какого-нибудь товара?