Мигель и Марисол
Шрифт:
Зеленый луч с пальца блеснул Мигелю в газа. Марисол заходила в дом. Собака лежала сфинксом у входа. Из дома пахло свежей выпечкой. Пирогом.
Крик ночной птицы разорвал тишину.
Дорога вверх
Марисол не было, собаки не было, никого не было. Меч лежал под одеялом. Из кухни пахло заманчиво. Пакет с булками и яблоками лежал на столе. Солнце било в пол, кошка смотрела сверху, с печки. Она лежала. Ее голова была на уровне, и Мигель ткнулся в нее носом.
– Ну как же это все может быть, прекрасный шерстяной зверь? – Ему хотелось тереться о нее носом, но она подняла левую лапку и положила ее ему на нос.
Он развернулся и пошел к колодцу. Ни собаки, ни девочки на улице не было. Волнение пробежало по телу. Уверенное «ква» донеслось из пруда. Но там тоже никого не было. Мигель был раздет, с ведром в руках, еще пустым. И вдруг побежал к пруду, на мостик для стирки, и сиганул в прохладную воду.
– Боже, как хорошо! – думал он, отплывая. Вскоре он оказался в камышах противоположного берега, поэтому поплыл по кругу. Меч лежал у мостика. Он думал о нем, он думал об отсутствии девочки. Чуть-чуть начало сосать под ложечкой. Он нырнул, и вода мгновенно обожгла холодом. Пруд был довольно глубоким. Не с первого раза удалось достичь дна. Оно было илистым и тоже холодным.
Пес и девочка несли огромную корзину синих и красных шариков. То есть брусники с черникой, да голубикой. Точнее нес пес, а девочка держала ручку и подскакивала через раз на третий и желтые волосы взметались и потом стекали вниз. «О! Вкуснятина какая!» – подумал Мигель и поплыл к мостику.
Булки с лотков были очень вкусны, но уже не хрустели и не пахли так головокружительно. Но если взять мед, намазать его тонким слоем и сверху насыпать гору ягод, то можно было лопнуть. Поэтому в какой-то момент рука девочки отодвинула от него ягоды и пакет.
– Даааа! – протянул Мигель. Желтые волосы растекались, и едва пахло мамиными духами. «Мне кажется?» – подумал мальчик – «Не может быть».
«Шкатулка!» – вдруг пронеслось у Мигеля, и он побежал в комнату. Картина теперь стояла перед шкатулкой, и он с минуту смотрел на образ двух молодых людей. Не детей, конечно. Но кольцо и меч были именно те. Или их копии. «Вряд ли копия будет так сверкать» – подумал он и отложил рисунок. Шкатулка была закрыта. В ней что-то довольно весомое, но не металлическое, двигалось и стучало по стенкам. «Ключ? Где?»» В голову не приходило ничего. Мальчик взял лук и побежал на полянку. Натянул его перед дубом, услышал плеск рыбешки, прислушался к ивам едва шуршащим, посмотрел на невидимое дупло, не увидел его и рванул в сарай. Из него он вытащил огромную старую корзину и пошел к лесу. Там он набил корзину плотно-плотно мхом, но засел за ягоды.
И все же корзина была привязана дном наружу к огромному кряжистому стволу. Стрелы ложились не кучно, но неплохо для начала. Их всего было семь.
«Все. Последняя серия» – подумал он и взял седьмую стрелу. Именно она была в дупле и в небе. Она отличалась цветом оперения. Она была с красными перьями. И она ушла в полет. Мимо корзины, мимо ствола, мимо всего. Унылый взгляд скользил по краю леса. Потом он поднял с земли палку и воткнул ее на место, откуда стрелял.
«Ни тропиночки убогой» – напевал ум. Стена леса приблизилась. Мигель обернулся и встал на линии дуб-палка. Выровнялся точно по ней и повернулся к стене непролазного леса. Перед ним был не просто проход. Там была отчетливая дорожка. И он пошел. Стрела лежала в 10 метрах посреди тропы.
Тропа петляла не сильно, но обходила бугры и камни, складки оврагов и болотца. Она была видна и впереди, и сзади. Этот момент он проверял часто. Но он шел и шел. А дорога незнакомая, ох, длинной кажется!
Мигель шел быстро. Тропа была удобной, среди мха и стволов вековых она не позволяла видеть дальше десяти метров вперед и пяти вбок. Свет сильно затенялся кронами. Почти не пробиваясь лучами, он был матовый, с яркими пятнами лучиков на стволах или земле. Можно сказать, что в разгар дня Мальчик шел по тенистому, словно вечернему, лесу. Неизвестность быстро накапливает усталость. Он сел передохнуть и собрать ягод. Странный гром долетел до него издалека. Легкий озноб пробежал по коже. Это не было приятным добрым звуком. Что-то намекало, что этот звук имеет отношение к нему с девочкой. Но он встал, подумал, и все же пошел дальше. Вскоре лес впереди осветился лучами. Похоже он подходил к опушке.
Он был осторожен. Встав за огромную лиственницу, он оглядывал картину, отозвавшуюся в нем очень сильным биением сердца. На полянке стоял дом. Без сараев и бань. Без дровниц и загонов. Просто дом. Раза в два или три больше дома кошки с собакой. На его крыше не росла трава. Она была толстой, черной, соломенной. Добротной. Свет горел в окне. Дверь была без крыльца. Просто ступенька и навес сверху. Но во дворе стояло два стога. Больших, аккуратных. Только лошадей не было. И следов копыт тоже. «Странно. Трава у тропы на полянке не примята» – заметил Мигель. Собственно тропа шла только по лесу за его спиной. Лук висел сзади. Колчан тоже. Он стоял, высунувшись из-за дерева, и всматривался в увиденное. Птица прокричала два раза. «Ворон» – Мальчик посмотрел на небо. Солнце начало клониться к закату. Пора – «Подумал он».
Двойственное желание подойти к дому и побежать обратно боролось в нем довольно долго. Он прислушивался к себе, но был очень взволнован. Да и потерять тропу, которая открылась лишь при поиске стрелы, было страшно.
Он оттолкнулся от ствола руками и уже готов был рвануть назад, но дверь открылась, и невысокая фигура, едва различимая в наступающих сумерках появилась на пороге. «Как быстро стемнело» – подумал он. Человек достал небольшой предмет и что-то делал с ним в руках. Потом приблизил к лицу, и небольшой огонек появился на пару секунд. «Трубка! Как быстро темнеет тут!» – Мигель уже почти побежал вниз, но холодок, пробежавший по спине, заставил его замереть. Человек улыбался и смотрел прямо на него. «Нет, не может быть! Отсюда его-то почти не видно! А уж меня точно!»
Марисол сидела за столом. Они же с псом нарвали кучу ягоды, и ее можно было есть до бесконечности. И почти ничего они не делали. Только вот бегали по лугу вокруг дома, и боролись у камня, и наряжались в платье с поясом и диадемой, и ходили в нем перед крыльцом, и разбросали все повсюду, и ползали под ивами по песку, и все извазюкались, конечно. И потом купались в пруду, и плавали на перегонки, и ездили верхом. Но главное, что на дубу висела огромная стара корзина. И тогда девочка вспомнила про свой лук. А чей же еще? Легкий и такой упругий. Красивый лук. И стрелы были красивыми. И наконечники. И так хотелось снова надеть платье! Но все же замызгать такую вещь ползая за стрелами…
Она тоже ходила к дяде Сергею на лук. Ее осанка была достойна книжки про амазонок. Хотя кто их знает, какие они были по правде, эти амазонки. У нее тоже было семь стрел. И все семь легли почти в центр. Она повторяла тур за туром, увлекшись и разговаривая сама с собой. Ругая и поправляя себя. А собака сидела сбоку и смотрела. Смотрела, и Мигель бы сказал, если б видел – «Так собаки не смотрят!» Но собаки, как только не смотрят!
Чай с травами, с чабрецом и смородиновым листом, дымился на столе. Мигеля не было. Было почти темно. Ночная птица повторила свой зов. «Где же ты?»