Миграция и эмиграция в странах Центральной и Юго-Восточной Европы XVIII-XX вв.

Коллектив авторов

В западной, т. е. австрийской части Австро-Венгерской монархии австрийская (или австро-германская державная) идентичность, самоидентификаяция отдельных национальностей становились несколько проблематичными, ведь в тех землях существовали значительные национальные анклавы, и некоторые из них, например, чехи, добивались дальнейшей федерализации монархии. Чешская нация, к примеру, добивалась триализации двуединой мнархии с центрами в Вене, Будапеште и Праге, опираясь при этом на идеологию австрославизма. Существенным основанием для этого они считали свою государственность в прошлом, к тому же в Моравии местные немцы и чехи сами договорились о равноправии двух языков в административных органах и повседневной жизни. Но не разделяли австроидентичность итальянцы, которые стремились к собратьям, проживавшим вне рамок монархии Габсбургов. В восточных провинциях Австрии, расположенных восточнее горного хребта Карпат, сложилась далеко не простая идентификационная ситуация во многонациональных областях. Народы, населяющие эти провинции, прошли весьма схожую и противоречивую историю восточноевропейского национального развития. В Галиции, например, со смешанным польским и украинскими населением в политических движениях края, наряду с национальной самоидентификацией, довольно сильно проявили себя также австрофильские представления. При этом отдельные национальные группы к концу XIX

столетия открыто требовали полного самоопределения в рамках монархии либо выступали за присоединение к России. В результате, в польских провинциях австрийской части монархии поляки стали доминирующей нацией и политическими соперниками восточно-прикарпатских украинцев, что и было использовано господствующими кругами Австрии в своих интересах. Галицийские поляки получили, как известно, политические привилегии от Вены в сфере образования, административного управления, печати и пр., что затрудняло процесс национальной самоидентификации у галицийских русин и украинцев. Если «чехи и сербы стали символом непослушания и противостояния, то большинство поляков, особенно консервативного политического крыла – примером лояльности и верности монархии, с которой они полностью идентифицировали себя» 27 . Буковинским украинцам, полякам, немцам и румынам в начале ХХ века было предоставлено право направлять своих депутатов в австрийский рейхсрат, что свидетельствовало о попытке Вены удержать их в рамках монархии.

27

Tefner Zoltan. Kulpolitika, nepcsoport, tomegtajekoztatas // Valosag, 2002., 6. sz., 2. old.

Все эти противоречивые процессы, но особенно национальные движения, к рубежу ХIХ–XX веков существенно ослабили, сделали все более хрупкой всю политическую систему австро-венгерского дуализма. Австрийские и венгерские либералы, служившие основной опорой Австро-Венгрии, по ряду причин оказались неспосбы решить усилившиеся национальные противоречия в многонациональной монархии. Национальные движения и кризисные явления всё больше меняли ментальность и системные ценности, которые в итоге привели к краху всей монархии. На передний план всё больше выдвигались национальные идеи, национальные приоритеты и устремления отдельных национальных групп Тем самым Восточно-Центральная Европа, её народы также встали на путь, уже ранее пройденный Западной Европой, на путь создания самостоятельных национальных государств. Этот процесс продолжался вплоть до конца ХХ века.

Возвращаясь к историческому опыту Венгрии и народов населявших Австро-Венгрескую монархию, стоит обратиться к некоторым констатациям крупнейшего исследователя П. Ханака, который в начале 90-х годов ХХ века писал: «Не принесли решения и „наднациональное” правление неоабсолютистской власти, и даже законы, установленные в свете австро-венгерского соглашения 1867 г. Венгерский закон о национальностях 1868 года отличался либеральным духом и, вероятно, в случае меньшего национальных меньшинств оказался бы эффективным. Однако на территории страны и монархии в целом, большинство составляли не немцы и венгры, а такие исторически сложившиеся нации, как поляки, чехи, италянцы, хорваты, а также молодые, развивающиеся нации – словаки, румыны, сербы и словенцы». Далее, реагируя на утверждение отдельных историков – противников дуализма – из сопредельных стран, считавших, что ошибка властей монархии состояла в «насильственной» ассимиляции, в мадьяризации, он отмечает: «Такое объяснение справедливо лишь отчасти. Объективное историческое сравнение свидеьельствует о том, что мадьяризация ничем не отличалась от тогдашних русификации, германизации или более поздних полонизации, румынизации и т. д., а в большинстве случаев была даже мягче последних. Ассимиляция в Венгрии была, по сути дела, спонтанной и проявилась в основном в быстром овенгеривании немцев (Ungardeutschen), евреев и лишь некомпактно расселенных словаков; эти национальности составляли 90% мадьяризированного населения» 28 . Далее ученый делает вывод, что не столько процессы ассимиляции, сколько характерный для региона рост различного национализма, сложные процессы роста национального самосознания, стремление к национальной самоидентификации и созданию собственных национальных государственных образований привели к развалу монархии.

28

Ханак П. Указ. соч., С. 7

Таким образом, к началу XX века заметно ускорился процесс атомизации Австро-Венгрии как крупнейшей многонациональной державы, на существовании которой зиждилась сама идея центральноевропейской идентичности. В первую очередь именно вследствие нерешенности национальной проблемы и появления другого определяющего фактора идентификации – потребности в национально-государтсвенной идентичности – монархия начала трещать по всем швам и в конце Первой мировой войны произошел ее распад. Необходимл, однако, дополнить характеристику отмеченного явления: образованные на развалинах монархии новые «национальные» государства Центральной и Юго-Восточной Европы, являлись, как уже упоминалось выше, также многонациональными, которые по словам того же Ханака, «стали таким же образом подавлять собственные меньшинства» 29 . Поэтому не удивительно, что этот процесс на новом историческом витке развития имел продолжение и в наши дни ознаменовался новым распадом таких многонациональных стран – наследниц бывшей монархии Габсбургов, как Югославия и Чехословакия.

29

Там же, С. 8

Адаптационные и идентификационны проблемы между двумя мировыми войнами и после Второй мировой войны. Состояние национального и центральноевропейского сознания

Историческое развитие, как это вытекает из выше сказанного, показало, что национальная идентичность, как правило, оказывается сильнее, нежели чувство общности с соседними, пусть даже родственными народами. В итоге Австро-Венгерская монархия номинально была расколота на национальные составляющие. В конце Первой мировой войны великие европейские державы, руководствуясь своими интересами, пошли на создание в регионе системы малых национальных государств, пренебрегая при этом этническими границами. Если не касаться здесь германского этнонационального компонента, а взять, к примеру, одно лишь венгерское составляющее расформированной Австро-Венгрии, то венгры как отдельная нация, оказалась разделенными

между разными государствами. На основании переписи населения 1910 г. (без учета Хорватии) можно определить, что на территории, отделенной от Венгерского королевства по Трианонскому договору (1920 г.), и вошедшей в состав сопредельных национальных государств оказалось более треть этнических венгров (в Австрии – 26 тыс., Чехословакии —1 миллион 72 тыс., в Югославии – 465 тыс., в Румынии – 1 млн. 664 тыс.) 30 . Разумеется, кроме венгров в этих странах проживало также не мало представителей других национальных меньшинств.

30

Gero Andras. Op. cit., 157. old.

Такая ситуация в постверсальской Центральной Европе на много осложняла развитие дальнейших взаимоотношений между различными народами, посеяв в регионе новые зерна национальных противоречий. Поскольку границы государств и этносов в новых условиях практически не сопадали утверждение единого национального сознания, единой национальной идентичности для всего населения новых государств оставалось проблематичным, отношения между сопредельными государствами в этом историческом регионе строились не на единениии и взаимопонимании, а на взаимном недоверии. Следовательно, территориальная или региональная общность Восточно-Центральной Европы оказалась слабой, что ослабляло суверенитет и самостоятельность всего центральноевропейского региона Для политических элит новые национальные суверенитеты были важнее регионального единства, и организующей силой во всем регионе стал национализм, базирующийся на языково-культурной идентификации. «Версальская система не считалась с тем, что искусственное сформированные национальные организмы врезались также в иноэтнические пространства, … перекройку региона, базирующуюся на территориальных обидах, считали окончательной, – отмечает в этой связи П. Милетич. – Миротворцы не считались с традиционными угрозами для центральноевропейского пространства (особенно для восточно-центральноевропейского), они исходили из того, что оттеснение влияния Германии и России будет продолжительным» 31 . Вполне обоснованно указывал в этой связи П. Ханак, что не только «с точки зрения искромсанной Венгриии, но и с точки зрения всего региона Центральной Европы» было недальновидным расчленить «центральноевропейскую монархию на шесть враждебных друг другу и внутренне разобщенных малых государств», которые впоследствии «стали легкой добычей для сильной и целеустремленной державы» 32 .

31

Miletics Peter. Op. cit., 140. old.

32

Ханак П. Указ. соч. С. 10

Кстати, сам фюрер, глядя на созданные Версальской системой в регионе национальные государства и опираясь именно на национальную идею, счёл возможным приступить к установлению на этнической основе «полного германского единства» 33 , а затем на макрорегиональном уровне также к интеграции всей Центральной Европы под эгидой Германии 34 . Для реализации этих целей он использовал модернизированный германский вариант плана «Миттель-Европы», полагая, что именно Германия, находясь в центре Европы, призвана объединить весь регион, используя противоречия между Западом и Востоком. Нацелив окрепшую после Первой мировой войны германскую политику на сотрудничество с советской державой («пакт Молотова-Риббентропа»), он первым делом использовал ситуацию против победителей в Первой мировой войне.

33

Bibo Istvan. Valogatott tanulmanyok(1935–1944).I.kotet. Budapest, 1986. 298–549. old.

34

Ibidem, 140–141. old.; см. также: Bretton H. L. Stressemann and the Revision of Versailles. Stanfors University Press, California, 1953. P. 12

Установленная на короткое время в предвоенные годы и в условиях Второй мировой войны гегемония Германии над восточной частью Центральной Европы в конечном счёте рухнула, как и сама германская имперская трактовка «Миттель-Европы». В результате итогов Второй мировой войны Центральная Европа, как территориальная категория, также была ликвидирована, исчезла она и с политической карты Европы. Была проведена новая искусственная разделительная линия на континенте, которая поделила её на две части. Над восточной частью установилось не просто геополитическое влияние, а по сути полнейший контроль Советского Союза, который преобразовал по своему подобию всю общественно-политическую систему в малых странах на данной территории. В западной части Центральной Европы на базе оккупационных зон Германии (США, Франции и Великобритании) и под их контролем произошло объединение земель в единую Федеративную Республику Германия (ФРГ), которая затем постепенно была интегрирована в т. н. атлантическую Западную Европу и стала частью Запада, потеряв тем самым свою центральноевропейскую идентиченость.

ФРГ позиционировала себя в качестве национального государства немцев, и в конце 1950-х годов под руководством канцлера Конрада Аденауэра наладила тесное экономическое и политическое, а также территориальное интеграционное сотрудничество с соседней Францией и со временем превратилось в экономически развитую западную страну. На сотрудничестве этих стран строилось европейское геополитическое равновесие. В последствии, как известно, на той же базе было создано Европейское Экономическое Сообщество (ЕЭС), а затем развернулся процесс широкой евроинтеграции – образовался Европейский Союз (ЕС). Всё это вызывало процесс формирования западноевропейской идентичности как стран, так и народов. При этом население ФРГ, вовлеченное в западную интеграцию, постепенно теряло свою центральноевропейскую идентияность.

На восточной же части Центральной и Юго-Восточной Европы на принципах и политических условиях, инициированных СССР, развернулась интеграция советского типа. Она базировалась на иных принципах, отличавшихся от западных. В этом регионе Европы, правда, в разной степени и с разной интенсивностю, утверждалась своеобразная восточноевропейская региональная идентичность. Сотрудничество в рамках этого восточного блока привело к формированию Совета Экономической Взаимопомощи (1949 г.) и созданию военно-политического союза, Организации Варшавского Договора (1955 г.) под эгидой Советского Союза, как главной интегрироующей силы.