Михаил Ломоносов
Шрифт:
А почему избрал Михаил Васильевич крупный фрагмент из Книги Иова? Полагаю, его привлекло то, что Бог ставит перед человеком множество вопросов о загадках природы, тайнах бытия. На них если можно ответить убедительно, то лишь методом науки.
В стихотворении Ломоносова Бог, напомнив бренному человеку о величии своего творения, провозглашает:
Сие, о смертный, рассуждая, Представь зиждителеву власть, Святую волю почитая, Имей свою в терпеньи часть. Он всеВ Библии данный фрагмент завершается иначе. Всевышний говорит о необычайной мощи морского чудовища Левиафана: «Нет на земле подобного ему; он сотворен бесстрашным; на все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости».
Вспоминается библейское предание о Сотворении мира, где сказано, что человеку была дана земля во владение. Оказывается, люди со временем стали «сынами гордости», возомнили себя превыше всех на свете и готовы даже роптать на Создателя, сотворившего их по своему образу и подобию. Вот о чем идет речь в этом фрагменте из Книги Иова.
Если человек в духовности своей имеет образ и подобие Творца, то ему суждено быть творцом (с малой буквы). При этом надо постоянно помнить о совершенстве и величии Природы.
Михаил Васильевич отступил от канонического текста. Причина должна быть веской. Подчеркнул он не только ничтожность человека в сравнении с гигантами животного мира (под Левиафаном, по-видимому, подразумевается голубой кит), но и достоинство мыслящего существа, способного, сознавая бездну Неведомого, иметь «свою часть» в творении и познании.
Небрежно перевел он часть главы 40 из Книги Иова. Там сказано о бегемоте: «Он ложится под тенистыми деревьями, под кровом тростника и в болотах». Это верно. У Ломоносова: «Воззри в леса на бегемота». Получается, будто гиппопотам (в переводе с греческого — «речная лошадь») обитает в лесах. Мелочная придирка, скажете вы? Безусловно. Но если ученый допускает такую оплошность, значит, у него есть более важные интересы.
Все это не снижает общего качества его переводов. «Если сравнить помещенные под одной обложкой стихотворения Ломоносова, Сумарокова и Тредиаковского, — пишет Евгений Лебедев о переложении 143-го псалма, — то можно легко убедиться в том, что ломоносовская вариация на библейскую тему выгодно отличается от соперничающих с нею благородством и естественностью интонаций, выдержанностью и гармонией стиля и, скажем так, торжественно-весомым немногословием (в переложении Ломоносова — 60 строк, Сумарокова — 66, Тредиаковского —130). Все это не в последнюю очередь объясняется духовным самостоянием Ломоносова, которое к этому времени уже было им обретено».
…Духовные стихи Михаила Васильевича значительно уступают по выразительности, вдохновенности и философской глубине созданному через четыре десятилетия гениальному произведению Гавриила Державина «Бог».
Возможно, причина тут не в разнице поэтического дарования и времени создания. Сказалось непростое отношение Ломоносова к традиционным канонам христианства. В его времена некоторые предания Ветхого Завета толковались догматически, без учета уровня знаний в эпоху создания Торы, а потому вступали в решительные противоречия с убедительно доказанными научными данными.
Смехотворения и сатиры
Крупных ученых, мыслителей принято изображать убеленными
Другое нередкое заблуждение: чем основательнее достижения данного человека, тем он более серьезен и замкнут. Мол, ему не до шуток. Однако остроумными бывают не только зубоскалы, шутники-потешники, но и люди умные.
Когда читаешь оды Ломоносова, их тяжелая поступь заставляет вспоминать, что писал высокий, мощный, крупный мужчина или как представитель крестьянского рода — мужик. Забывается о том, что он в Германии брал уроки фехтования и танцев. С одинаковым успехом он мог бы владеть и тяжелой дубиной, и острой шпагой.
Написал он немало сатирических сочинений, несколько эпиграмм. Одна из них — на ханжу — была приведена во введении. Столь же легок и весел перевод (там же) из Анакреонта.
В одной из первых своих эпиграмм Ломоносов потешается над словами королевы Гертруды в трагедии А.П. Сумарокова «Гамлет». Ее дали в октябре 1749 года на отзыв Тредиаковскому и Ломоносову, прежде чем отправить в академическую типографию. Уличенная как соучастница убийства первого мужа, отца Гамлета, королева восклицает:
Вы все! свидетели моих безбожных дел; Того противна дня, как ты на трон взошел, Тех пагубных минут, как честь я потеряла И на супружню смерть не тронута взирала…Здесь сразу два двусмысленных выражения. Во-первых, для женщины в те давние времена «потерять честь» означало, помимо всего прочего, потерю девственности до брака (о времена, о нравы!). Во-вторых, «не тронута» во время смерти супруга могло означать, что она так и не успела стать женщиной при его участии. Это и отметил Ломоносов:
Женился Стил, старик без мочи, На Стеле, что в пятнадцать лет, И, не дождавшись первой ночи, Закашлявшись, оставил свет. Тут Стела бедная вздыхала, Что на супружю смерть не тронута взирала.Наиболее серьезная сатира была посвящена противникам системы Коперника. Они в России (но не в Академии наук) все еще оставались в большинстве. Ломоносов нашел остроумное доказательство центрального положения Солнца относительно Земли:
Случились вместе два астронома в пиру И спорили весьма между собой в жару. Один твердил: Земля, вертясь, вкруг Солнца ходит; Другой, что Солнце все с собой планеты водит; Один Коперник был, другой слыл Птолемей. Тут повар спор решил усмешкою своей. Хозяин спрашивал: «Ты звезд теченье знаешь? Скажи, как ты о сомненье рассуждаешь?» Он дал такой ответ: «Что в том Коперник прав, Я правду докажу, на Солнце не бывав. Кто видел простака из поваров такого, Который бы вертел очаг кругом жаркого?»