Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.
Шрифт:
Отрадно, что многие из мыслей и пожеланий Шолохова в отношении дальнейшего развития советской литературы, о связи писателей с народом, жизнью, высказанные им на II Всесоюзном съезде писателей и на XX съезде КПСС, успешно претворяются в жизнь, как в нашей стране, так и в странах народной демократии.
Михаил Шолохов – частый гость на хуторах, в колхозных фермах, на полевых станах и в тракторных бригадах. Постоянно навещают люди писателя. Едут к нему на машинах издалека, приходят пешком. Просторный дом его с балконом стоит у всех на виду. Возле дома – всегда людно. Вот смотришь, подъехали к нему с хутора казаки, привязали к столбу лошадей или волов и запросто, как к давнему своему близкому и знакомому, заходят в гости к писателю, подолгу просиживают у него. Одни идут к писателю за советом, другие – чтобы пригласить на свадьбу или отпраздновать дату – жена родила сына, третьи с жалобой или поблагодарить за уже оказанную помощь, содействие – всяко бывает.
Казаки любят и уважают своего знатного земляка. Его именем названы в Вешенской главная улица и библиотека, в хуторе Колундаевском – колхоз, в Еланской станице – школа. Одностаничники по собственной инициативе помогли писателю упорядочить усадьбу, создали все необходимые условия для жизни и творчества. В усадьбе у Шолохова – хороший молодой сад. Растут в нем яблони, груши, сливы, виноград. В саду – возле кручи, что высится над Мигулянкой, – просторная беседка. По утрам и вечерам писатель в ней отдыхает, любуется Доном, его живописными окрестностями.
– Ну, куда же еще можно отсюда ехать, когда здесь такая красота и простор, только посмотрите, – выразил однажды Михаил Александрович свою мысль казакам и повел кругом рукой, показывая на разлив Дона, на сиреневую дымку степи, на пролетающие в подоблачной синеве стаи уток, гусей, казарок.
В станицах и хуторах знают Шолохова все от мала до велика. С одними он еще в детстве пас на займище табун и слушал, как кукушка в дубраве отсчитывает кому-то непрожитые годы, с другими – гонялся за бандами, зверствовавшими на Дону в годы гражданской войны, вместе служил в продармейском отряде, с третьими – организовывал в станице комсомольскую ячейку, ходил на репетицию в драмкружок, работал в сельсовете, знаком по занятиям в организованном им станичном литкружке, с четвертыми вместе был на фронте, охотился или рыбалил. А многих он знает потому, что вместе росли, учились и дружили с его детьми.
Пишет Шолохов, когда есть возможность, в основном по ночам, встает он рано, ложится поздно. Работает иногда по 15 и более часов в сутки, не отрываясь от рукописи, не выпуская из рук папиросы, попивая крепкий чай.
– Я не помню, – говорит Михаил Александрович, – какой это писатель заявил, что он может работать только в определенное время: от 8 до 12 утра, а потом завтракает, пишет только пером рондо и прочее. Я к разряду таких писателей не принадлежу, и режима у меня нет.
Негодуя, говорит Шолохов о тех «маститых» литераторах, которые пекут явно недоработанные вещи. По его словам, низкое качество художественных произведений многих наших литераторов объясняется прежде всего плохим знанием темы.
– Каждый писатель непременно должен знать какую-нибудь среду: будь то казачество, интеллигенция или наша молодежь.
С большой иронией отзывался он о тех наших литераторах-верхоглядах, которые знают обо всем понемножку, а по существу – ничего не знают.
– Интеллигенции такой «художник» не знает. О молодежи судит по дочери соседа, которая учится в десятом классе. Такой писатель неизбежно окажется перед вопросом: а что же я, собственно, знаю, о чем же я буду писать?
Нередко плохое знание темы и спешка приводят к творческой неудаче, к тому, что хороший замысел остается нерешенным. Некоторые литераторы в погоне за актуальной тематикой часто пренебрегают качеством своих произведений, дают книги в художественном отношении примитивные.
– Спешка плюс незнание материала похоронили хороший замысел автора. Писатель не должен спешить. Ничего не может быть вреднее и опаснее спешки для литератора. Лучше дольше писать, но чтобы оно дольше читалось, жило.
– У меня такой потребности не бывает, чтобы написать и тотчас же бежать к кому-то показывать. Напишешь и долго остаешься с написанной вещью наедине, чтобы все самому продумать.
Уже несколько месяцев прошло с тех пор, как Шолохов поставил точку и написал слово «конец» во второй книге «Поднятой целины». Но он не торопится с изданием рукописи.
– Хочу еще подумать, просмотреть, – заявляет он.
Особенно много времени у него забирает шлифовка написанного,
тончайшие «ювелирные работы». Порой ему просто приходится упрашивать жену, Марию Петровну, чтобы перепечатать еще раз. Не раз приходилось слышать между ними такой разговор:
– Мария Петровна, «букашка» нашлась, перепечатай, пожалуйста, страничку.
– Не буду печатать в пятый раз, не проси. Опять уже что-то успел исправить, – и уступает его настойчивым просьбам.
Шолохов исключительно требователен к своей продукции. Он по-настоящему дорожит честью «фабричной марки» советской литературы.
Параллельно с творческой работой писатель постоянно занимается исправлениями уже ранее написанных книг. Он всегда что-то выискивает, чем-то неудовлетворен, находит более точное слово. Только в новое издание первой книги «Поднятой целины» автор внес 1200 правок и исправлений разного рода. Здесь он действительно руководствовался чудесными словами своего героя Давыдова: «Три раза будем полоть, но чтобы ни одного сорняка не осталось на колхозном поле».
Несмотря на огромную напряженную работу, Шолохов всегда веселый, бодрый, жизнерадостный. Редко когда бывает он в подавленном состоянии или плохом настроении. Домашние говорят о нем, что он за тридцать лет никогда еще «не вставал с левой ноги». А вот когда пишет или вспоминает об ужасах войны, которые ему приходилось видеть и пережить, о тех огромнейших жертвах, которые понес наш народ, когда вспоминает о том, как на его глазах умирали лучшие люди, – тогда по его щеке течет скупая и жгучая мужская слеза.
Михаил Александрович – большой души и горячего сердца человек, человек огромнейшей выдержки, мужества, воли. Он замечательный семьянин, ласково-строгий отец, добрый дедушка, пользующийся у детей глубоким уважением, интереснейший рассказчик. И все он помнит, и все он знает, о чем у него ни спроси. Он обладает феноменальной памятью. Поэтому и записной писательской книжкой не пользуется. Если и записывает, то очень редко, какой-нибудь удачный образ или сравнение, а остальное как-то держит все в голове. У Шолохова исключительно зоркий и наблюдательный глаз художника, успевающий все заметить.