Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.
Шрифт:
– А вообще хочется увидеть ваш богатый край… – говорит писатель и, улыбаясь, добавляет: – Да и уж очень заманчиво говорит Иван Иванович об охоте… Ваш секретарь крайкома партии тоже меня приглашал… Но вы, простой народ, это тяжелая артиллерия. Если она заработает, то тут никуда не денешься!
Писатель немного помолчал и сказал:
– Я знаю, что рыбаков солнце догоняет в пути. Я тоже подымаюсь в четыре часа утра и сажусь за работу. Значит, я с вами иду на одном пути…
Михаил Александрович прощается с рыбаками, чтобы завтра ровно в четыре утра снова подняться и взять в руки перо. И каждый из рыбаков, провожая
Быть в Вешенской и не заглянуть на хутор Кружилинский, где родился Михаил Александрович Шолохов, не посетить соседнюю станицу Каргинскую, где он учился, не может человек, которому близки и дороги книги писателя. Рыбаки попросили показать им места, где жили герои «Тихого Дона», где трудились Давыдов и Макар Нагульнов.
Ранним утром следующего дня рыбаки выехали из Вешенской. Повсюду на рыбаков смотрели бугры. Яры избороздили землю. Нелегко взращивать здесь хлеб. К тому же пески из Сальских степей добрались и сюда, до самой Вешенской. Их остановил и приколол к земле сосновый и березовый лес. Много лет назад здесь по инициативе писателя начались посадки леса, которые продолжаются и поныне. Сосновые, дубовые, березовые леса опоясывают вешенскую землю и сковывают пески.
Они увидели все, что хотели: дом, где родился Шолохов, хутор Калининский, который теперь во всем мире знают под именем Татарского, хутор Лебяжий, выведенный в «Поднятой целине» под названием Гремячий Лог. Жители Лебяжьего сказали рыбакам, что в хуторе до сих пор живы женщины, которые отнимали у Давыдова ключи от амбаров…
– Где, где они? – взволновались рыбаки. – Покажите нам этих несознательных женщин!
– Что вы! – успокоили рыбаков хуторяне. – Они теперь сознательные колхозницы, почетные пенсионерки.
Уж такова сила художественной магии произведений писателя, что кажется, будто это случилось не сорок с лишком лет назад, а вчера.
Были рыбаки и на съемках художественного фильма «Когда казаки плачут» по рассказу Шолохова и еще раз зримо увидели давным-давно ушедшую жизнь.
Секретарь райкома партии А.Г. Кольцов привел рыбаков к многовековому дубу. Одни говорят, что ему уже 370 лет, другие утверждают, будто этому дубу только 170. Во всяком случае, он уже рос, когда бывшие запорожцы впервые высадились на Тамани и стали осваивать кубанскую землю. Тщетно пытались рыбаки охватить его ствол руками.
– Вот так и книги Шолохова будут жить долго, – сказал кто-то из рыбаков, глядя на могучий и кряжистый дуб.
В Вешенскую кубанцы вернулись переполненные впечатлениями от встречи с людьми и памятными местами шолоховской земли.
Секретарь писателя Иван Семенович Погорелов принес рыбакам подарок – книги писателя «Тихий Дон» и «Поднятую целину» с надписями Шолохова, персонально адресованными каждому кубанцу.
– Ивану Ивановичу книгу с особым приветом, – говорит И.С. Погорелов, вручая рыбаку и охотнику роман «Тихий Дон».
Рыбаки окружили товарища. Он бережно открыл книгу. На ней ровные наискось строчки:
«Знаменитому охотнику
Александрову И.И.
С приветом М. Шолохов.
25.2.72».
И
В пять часов вечера гости уже были в доме писателя. Они входили во двор и в дом Михаила Александровича с заметным волнением. Здесь долгие годы вынашивались замыслы художественных творений и писались страница за страницей его бессмертные книги. Для кубанцев этот дом уже был музеем. Но едва поднялись по ступенькам и вошли в прихожую, где их встретили писатель, его жена Мария Петровна и дочь Светлана Михайловна, как вскоре поняли, что это еще не музей, а обжитая квартира труженика. И принимал он сегодня тружеников. Он так и сказал им: «Приветствую дорогих кубанских рыбаков – тружеников голубых дорог!» И крепко пожимал натруженные руки гостей.
Потом Михаил Александрович сделал жест в сторону не утратившей своей красоты, смуглой, с черными родинками-пятнышками на лице, жены и похожей на него дочери:
– Познакомьтесь с моей молодой женой (скоро у нас с нею золотая свадьба) и престарелой дочкой. И раздевайтесь. Одежду, если не уместится на вешалке, кладите где удастся, не стесняйтесь.
Гости подходят к Марии Петровне и Светлане Михайловне и знакомятся. Они ведут рыбаков в большой зал, вдоль стен которого стоят цветы и полки с сувенирами. Среди них кубанцы узнали и свой подарок – макет рыбацкого судна.
– Прошу к столу, – говорит Шолохов. – В этом доме это железный закон.
Гости усаживаются за два длинных овальных стола. На столе фрукты, чашки для кофе, в чехлах бутылки французского «Мартеля». Шолохов и Мария Петровна садятся в торце стола, усадив между собой Кадинца.
Михаил Александрович кивает на бутылки с коньяком и приглашает рыбаков:
– А ну скручивайте этим бутылкам головы. А вы, молодой человек, – обращается писатель к широкоплечему и высокому богатырю-рыбаку, бригадиру Луке Григорьевичу Холодному, – подавайте пример всем остальным.
Пока рыбаки открывали бутылки, Мария Петровна и Светлана Михайловна разлили в чашки кофе.
Снова, как и в предыдущих двух встречах, возникает заинтересованный, страстный разговор о судьбе рыбацкой профессии, о будущем Азовского моря. В. Кадинец сказал писателю, что Азовское море становится все более соленым.
– Да, того Азовского моря, которое было, уже не будет, – соглашается Шолохов. – Но надо что-то делать, чтобы спасти его.
Рыбаки сообщают, что есть проект перекрытия Керченского пролива и сооружения плотины с тем, чтобы можно было регулировать водообмен между Черным и Азовским морями.
– В общих чертах я знаком с этим проектом, – сказал Шолохов. – Это, конечно, разумная мера.
Потом рыбаки сказали, что у них остался один номерной сейнер (все остальные имеют названия) и просят писателя дать согласие назвать его именем судно. Шолохов покачал головой.
– Ребята, я просил у себя в Вешенской не называть моим именем улицу. Не послушались… Спасибо за честь. Но не надо. Не хочу при жизни ставить себе бюсты. Нехорошо это…
Скромность – черта характера писателя-труженика. Чуть позже, когда кто-то из рыбаков рассказал шутливую историю о запорожце и любимой им поговорке и писатель, повторив ее, добавил, что «теперь есть у меня чем защищаться», в разговор вступила Мария Петровна: