Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.
Шрифт:
– И в ендовах корчуете милые сердцу березы? – Он заговорил тихо, и собеседники переглянулись: они знали, что чем тише его голос, тем грознее может быть вывод. – А потом что? После нас – хоть потоп?
– Что вы, Михаил Александрович! Обширные посадки ведем. Сосной на пески наступаем!..
– Все это верно. – Шолохов вскинул голову, глаза его повеселели. – А не пора ли нам по-государственному все взвесить? Может, пришло время и пощадить лес, дать ему передохнуть, сил набраться?! А то чего доброго – превратим Подонье в пустыню! Лес – это богатство Родины.
Шолохов встал, снова закурил, добродушно заглянул в глаза собеседникам и на прощание сказал:
– Посоветуйтесь с народом. Подготовьте для Совмина республики деловую справку о тревожном, – он осекся и поправил себя, – о критическом состоянии лесного хозяйства. С государственных позиций докажите необходимость уменьшения плана порубок леса и обязательного расширения запретной зоны до одной тысячи метров. Подготовьте и, не мешкая, посылайте. А я тоже от себя приложу страничку во спасение леса, родников и нашего Дона…
Ранним майским утром, переступив порог дома писателя, я услышал скрип ступенек лестницы: со второго этажа медленно спускался Шолохов в защитной рубахе и брюках навыпуск, в домашних чувяках.
Сократовский лоб, седые вихры волос, строго подстриженные усы, пытливость серых глаз, обветренное лицо степняка и необыкновенное внутреннее обаяние…
Мы поздоровались. Он крепко пожал руку, обронил шутку в мой адрес и с какой-то грустинкой и озабоченностью во взгляде пригласил в кабинет.
Шолохов, тяжело дыша, осторожно присел у края стола, заваленного бандеролями, книгами, журналами и письмами. Потом закурил сигарету, взмахом руки разогнал облачко дыма, и в солнечном озарении на его виске обозначились трепетно пульсирующие вены, а в глазах – усталость. И я понял: Шолохов хоть и храбрился, был явно нездоров. У меня к нему имелось много научных вопросов, но я даже не раскрыл своей папки.
– Ну что, друже, у тебя нового? – улыбаясь, спросил Михаил Александрович.
– Нового много. Но я, собственно, приехал по поручению редакции «Молота»: нужен очерк о вашей депутатской деятельности.
– Ты ставишь передо мной непосильную задачу, – улыбаясь, ответил Шолохов. – Я же не умею давать интервью и не умею ничего рассказывать о себе. Как подумаю, что ты поведешь допрос, пот на лбу выступает. – И он полез в карман за платком. – Нет, нет, ты лучше сходи к Булавину, он тебе и расскажет, и покажет.
– Михаил Александрович, мне хочется услышать от вас, что самое новое появилось в районе?
– Самое новое и отрадное – два последних колхоза стали совхозами, – ответил Шолохов. – В районе – полная специализация – совхозы… Но, таманец, уговор: я тебя первый спросил, что нового? – Он лукаво улыбнулся.
Пришлось отвечать о своих разысканиях в прессе Ближнего Востока, Ирана, Индии, рассказывать о том, что из Каира, Бейрута и Дамаска романы «Тихий Дон» и «Поднятая целина» уже проникли в Йемен, Кувейт, Саудовскую Аравию. Что в Иране «Тихий Дон» переводился в тюрьме и все же пробился в свет в 1965 году. Что в Индии его романы переведены на двенадцать языков и включены в университетские программы как «шедевры социалистического реализма».
– Хватит, хватит, – замахал рукой Шолохов и из почти непроницаемого облака дыма спросил: – А письма от переводчиков имеешь?
– Пока нет, но надеюсь скоро получить.
Облачко дыма рассеялось, и я встретил строгий взгляд.
– Письма переводчиков и издателей надо иметь. Они имеют особую ценность.
– Тогда подпишите вот эти книги в дар переводчикам. – Я подал четыре книги первого тома «Тихого Дона» и одну «Донских рассказов».
Подписав книги, Шолохов подал их мне.
– Меня интересуют ваша почта и переписка хотя бы одного дня.
– Письма идут валом. Мы с Андреем не успеваем их вскрывать и читать. Но не маринуем. Устраиваем воскресники и расчищаем завалы.
Посмотрев на секретаря писателя Андрея Афанасьевича Зимовнова, заваленного бандеролями и письмами, мы рассмеялись.
– Тебя интересуют письма к депутату, – спросил Шолохов, – или вся почта за день?
– Конечно, вся.
Михаил Александрович внимательно посмотрел на меня, как будто хотел что-то возразить, вздохнул и сказал секретарю:
– Ну что ж, Андрей, покажи ему все, а я пойду. – Он попрощался и устало поднялся к себе наверх.
Почта Шолохова одного дня – необычайно велика. Просмотрев ворох писем и бандеролей, могу сказать, что из них три четверти представляют собой просьбы квартирные, разыскные и литературно-консультационные.
Молодые авторы (а среди них немало и пенсионеров!) шлют Шолохову на консультацию и тетрадки стихов с экслибрисами, и двух-трехкилограммовые манускрипты в тисненых переплетах, и даже «бесценные» рукописи-«арабески».
– Но есть в почте Михаила Александровича письма и деловые, поднимающие важные вопросы жизни, есть и трогательно-вдумчивые размышления, – говорит секретарь писателя. – Вот вчера пришло письмо из Ростова от доцента РИСИ Л.В. Передельского. Письмо датировано апрелем, но штамп почты – майский, и пришло оно вчера: наверное, автор долго колебался – посылать или не посылать. Корреспондент просит «тишины над головой». Оказывается, по словам Л.В. Передельского, в Западном микрорайоне Ростова учебные вертолеты каждодневно шумят и нервируют жителей поселка. Вот он и вынужден жаловаться своему депутату.
– Шолохов читал это письмо?
– Да, еще вчера. И сказал, что оно достойно самого серьезного рассмотрения в горсовете. Учебные полеты над жилыми кварталами – недопустимы.
Волнующее письмо пришло из редакции журнала «Пограничник»: благодарят за поздравление, приглашают писателя посетить исторический корабль-музей «Аврора» и просят принять в Вешках «на час» делегацию военморов-пограничников. Вот еще одно – от учащихся 96-й средней школы ст. Муслюново Челябинской области. Они благодарят за волнующую душевность рассказа «Нахаленок» и просят «написать продолжение о дальнейшей судьбе героя Мишки». Из города Ухты Коми АССР С.Э. Клец предлагает в дар «ворох документов и материалов для нового романа»; комиссия по литературному наследию поэта М.В. Исаковского просит прислать в сборник «несколько строчек о поэте-песеннике»…