Михалыч и нанофобия
Шрифт:
– Уважил, уважил, - по хозяйски успокоил деда Семен.
– И сегодня обратно не поедем, не волнуйся. Ночлег дашь?
– А чего ж не дать? Дам!
– степенно согласился дед.
– Почитай родня все ж таки. Единственная на всем белом свете!
– Отчего же единственная?
– не удержался от улыбки Федор.
– Согласно генетическим исследованиям почти все люди дальние, но родственники.
– Ага, - крякнул дед.
– Ваша ограда нашему забору двоюродный плетень.
– На-ка, зелень порежь, - пододвинул Семен Федору доску и нож.
– И про научные достижения шибко не распространяйся. Михалыч науку не жалует. В его представлении от науки один вред.
– А то скажи польза?
– подскочил дед, оторвавшись от пакета, из которого с кислой миной выуживал свертки и коробки со съестными припасами.
– Назови мне хоть одну науку, что людям пользу принесла.
– Дед, не заводи шарманку, - поморщился Семен.
– Беда в том, что ты видишь только те аргументы, которые твою точку зрения подтверждают. Давай-ка, лучше выпьем. А то угольки не скоро подойдут.
– И то дело, - улыбнулся Федор и потянул из пакета бутылку.
– Вот, кстати, Михалыч, и первая польза от науки. Или водка из родника бьет?
– Родниковая, - с сомнением прочитал надпись на этикетке Михалыч, подвинул стопки.
– Какая ж от водки польза? Удовольствие есть, а пользы нет никакой.
– А по мне удовольствие и есть польза, - вздохнул Федор, откупоривая бутылку и с интересом наблюдая, как дед накрывает один из стопариков выуженной из кармана белой тряпицей.
– Для чего это?
– Для того, - огрызнулся Михалыч.
– Может быть, от какой-нибудь науки и есть польза, да только нет ничего хуже, когда эту пользу или вред различить нельзя. Как эти ваши наны. Я еще Семкиному отцу говорил, когда он жив был, чтобы бросил этой хренотенью заниматься. А теперь просто плюнуть некуда, кругом они. Я раньше молоко в деревне у одной бабки покупал. А тут раз ее нет, другой. Наконец появилась. Где ты бродишь, спрашиваю. А она расхвасталась тут же, что в больнице была на процедурах. Что ей капельницу ставили, но только не лекарство в вены запускали, а эти наноблошки или еще что. Сосуды они прочищают якобы. Склеротические бляшки убирают.
– Дед!
– протянул Семен.
– Это ж рядовая процедура.
– Сомневаюсь!
– ударил ладонью по столу Михалыч.
– И поэтому молоко я у этой бабки брать перестал. Мне и так чудится, что на зубах у меня хрустит. Везде эта зараза. Ей и лечат, и руду добывают, и воду опресняют, вредителей уничтожают. Так и воюют, значит. У нас ведь какое правило, любое изобретение сразу в военное дело запускается, а уж если убить никого не получилось, или жертв мало, тогда пожалуйте в народное хозяйство. Так что вы меня хоть увольте, хоть как, а в моем доме никакой научной заразы не будет. Я все своими руками пощупать должен. А на слово не верил никогда и верить не буду. Да и еще сказать. Трактор и тот на поле то и дело ломается, а там детальки стальные, с руку или больше. А теперь представь, что эта ваша нана где-нибудь в артерии у меня заглохнет? Ты что, механика тоже ко мне в миниатюре отправишь?
– Какие-то у вас странные представления о нанотехнологиях, - поднял брови Федор.
– Странные, не странные, а до девяносто пяти лет дожил и еще поживу, - собрал в кулак бороду Михалыч и озорно прищурился.
– А вот вам всем долгожительства не гарантирую.
– Ничего себе? Девяносто пять!
– присвистнул Федор.
– А не прибавляете? Лет так пятнадцать - двадцать?
– Прибавляю, - отозвался довольно дед, отправляя в рот пук зелени.
– По годку двадцать седьмого июня ежегодно и прибавляю. В соответствии с собственным календарным днем рождения. А быстрее никак не выходит.
– Знай наших, - поднял стопку Семен.
– За долголетие хозяина этого дома.
– Присоединяюсь, - крякнул дед и опрокинул стопку в рот, обнажив на мгновение два ряда белых здоровых зубов.
3
Когда Валентина и Тамара с Оленькой вернулись с речки, мясо, разложенное на металлической решетке, подрумянилось, картошка в чугунке рассыпалась, а овощи, порезанные в салат, дали сок и теперь вливали и свой дивный запах в аромат, стелившийся над праздничным столом. Даже девчонка, накормить которую в обычное время удавалось только силком, беспрекословно полезла за стол и потребовала немедленной и внушительной порции. Федор что-то прошептал на ухо Валентине, и теперь та с некоторым интересом, но без удивления наблюдала, как шустрый дедок по-молодецки вскакивает с места, чтобы принести то соль, то чайник из дома, и как он процеживает через тряпицу водку, и как водит обломком магнита из старого репродуктора над печеночным паштетом, и с подозрением принюхивается к неестественно красному яблоку.
– Вот то будут яблоки, - показал Михалыч на покачивающиеся в ветвях зеленые шарики, - а это очень подозрительный фрукт. Оно, конечно, может и вкусно, да только и тут думаю, без нанов не обошлось.
– Скорее без генетики не обошлось, - возразил Федор.
– А вот что касается нанотехнологии, мне ваши опасения кажутся напрасными. В конце концов - если выражаться обыденным языком, то это всего лишь действительная возможность подковать не только блоху, но и кое-что значительно меньшее.
– Для куражу наука, значит, - облизал губы Михалыч.
– А польза-то какая от этого?
– Ну, ты дед, даешь, - удивился Семен.
– Большая польза. Без этого теперь ни один механизм не обходится, ни одна отрасль хозяйства.
– Не знаю, - усомнился дед.
– Только я вот что скажу вам, доверия у меня к этой вашей науке нету. Я вот живу тут, горя не знаю, если не считать, что внук с женой и правнучкой редко заглядывает. Телевизора у меня нет. Радио тоже нет. Тырнета тем более. Телефон только обычный и все. И не страдаю я по этому добру. Семен хотел мне здесь этот… видеофон поставить, а я так подумал, что ежели поставит, так я его вообще только по видеофону видеть буду. Зато нигде как у меня не отдохнете, и здоровье не поправите.
– Вот за это выпить нужно обязательно, - подхватил речь деда Федор и, поднявшись, провозгласил.
– За островок дикой, но чудесной природы в поместье дорогого Михалыча и за здоровье хранителя этой красоты!
Дед поднялся, приосанился, выпил, смахнул слезу, подхватил ведро и заторопился на родник, сообщив, что банька уже подходит, а ключевой водички еще не наношено. Федор рванулся в помощь, но Семен остановил его, выждал и, когда дед, громыхая ведром, скрылся за калиткой, прошептал:
– Чтобы дед ни творил, не пытайся ему помогать. Обидишь смертельно. Ты, да и я - здесь гости. Он хозяин. Радушнее хозяина не найдешь, но помогать или советовать - ни-ни!
– Вот как у вас строго?
– удивился Федор.
– Похоже, действительно бирюк Михалыч?
– И не кричи, - добавил Семен, улыбнувшись.
– Слух у старика такой, что морской акустик позавидует. За сто шагов обычный разговор разбирает.
– Семен, - воскликнул Федор.
– Так может, есть в его словах правда? Подальше от нашей технологической действительности, поближе к дикой природе? У меня такое чувство возникло, когда я смотрел, как дед твой движется, что не он меня старше, а я глубокий старик.