Микеланджело из Мологи
Шрифт:
Зав. Ярославским облсобесом Кувина.
2 октября 1938 г.
15. Ниже приведены копии текстов некоторых писем мологжан и характерные ответы на них городских властей. (цитируется по книге Юрия Нестерова "Молога - память и боль")
Молога. Горсовет, т. Назарову Я знаю о переселении Мологи. Но как же так? Вчера получила письмо от матери. Она плачет и пишет о немыслимых условиях переселения. Она пишет, что ее дом забраковали, а саму выселяют из Мологи и неизвестно куда. В Горсовете ей сказали, что если будет возражать, то выселят в административном порядке. Так нельзя относиться к живым людям. Как же уехать из Мологи и с такими средствами, которые выдали ей за дом? Я прошу только об одном - оставить мою мать в Мологе еще на год. В 1937 году я заканчиваю техникум и возьму ее к себе, где придется работать. Я и сейчас бы взяла ее в Иваново, но директор не дает разрешения поместить ее в общежитии.
Комсомолка Иванова Н.
12 сентября 1936 года.
Иваново. Текстильный техникум. Н. Ивановой Вы просите, чтобы Вашу мать не выселяли из Мологи до окончания Вашей учебы. Это горсовет разрешить не может, т.к. имеет задание до конца 1936 года переселить 400 домов. Как комсомолка Вы пишете не по-комсомольски, а по-обывательски. Что значит немыслимые условия переселения? Комсомолец должен знать, что условия определяются решениями органов Советской власти. Дом Вашей матери переноситься не будет, а по проценту изношенности подлежит сносу на месте, а поэтому ей надлежит выехать из Мологи в установленный срок. Вам же подпадать под обывательские настроения недостойно звания комсомолки.
Председатель горсовета Назаров.
30 сентября 1936 года.
В Оргкомитет ВЦИК по Ярославской области. Мой дом не разрешили переносить, приписав ему большой процент износа и ассигновали за него мизерную сумму, на которую ничего нельзя сделать. Ссуду брать не имею средств. Теперь у меня нет ни дома, ни угла, а из Мологи выселяют в месячный срок. Прошу поручить "Волгострою" перенести мой дом своими силами.
А. Бахирев, Пролетарская, 125.
20 сентября 1936 г.
В Оргкомитет ВЦИК по Ярославской области. На жалобу гр. Бахирева сообщаю следующее. Дом его имеет износ 78% Строительная стоимость дома 1548 рублей, фактическая - 480 рублей. Эта сумма и была определена оценочной комиссией. Желание Бахирева о переносе дома можно объяснить только ненормальностью мыслей его.
Председатель горсовета Назаров.
15 октября 1936 года.
В комиссию по переселению.
Мой дом признали негодным к переносу, и меня с четырьмя детьми выселяют из Мологи в месячный срок. Все дети учатся. А куда мы поедем на голую улицу? Ссуду брать, средств нет. Если искать квартиру, то в Рыбинске платят за нее 50 рублей, а наш месячный доход - 40. Прошу отложить переселение хоть до весны. Может за это время удастся подыскать какой-то угол в деревне.
М. Мухина, Коммунистическая, 16
5 октября 1936 г.
16. Вот дословное содержание подобного извещения (цитируется по книге Ю. Нестерова "Молога - память и боль":
ИЗВЕЩЕНИЕ
гр. Поповой Е.Г., Пролетарская, 240
Ваш дом по ул. Пролетарской 240 в связи с переселением подлежит сносу по ветхости. Срок освобождения дома по получению извещения - 10 дней.
Секретарь горисполкома Замятина
20 сентября 1936 г.
17. Институт пролетарского изобразительного искусства был создан в 1930 году в Ленинграде на базе Вхутеин (Высший художественно-технический институт, основан в 1922 г. на базе Академии художеств в Ленинграде и в 1926 г. на базе Высших художественно-технических мастерских в Москве) В 1932 году переименован в Институт живописи, скульптуры и архитектуры. В настоящее время Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина.
18. В 1929-31 годах Вхутеин, а позднее Институт пролетарского изобразительного искусства возглавлял Ф.А. Маслов. Новый ректор довольно энергично "расчищал площадку" для нового советского искусства. В его бытность от преподавательской работы было отстранено 25 профессоров, в том числе крупные художники с большим педагогическим опытом. Была уничтожена уникальная коллекция слепков с лучших образцов античной скульптуры, тщательно собираемая Академией на протяжении 150 лет ее существования. ( Студенты просто выбрасывали слепки из окон Академии художеств, превращая в груду мусора то, что помогало постигать законы творчества тысячам их предшественников.) В целях экономии материалов ценное панно кисти Н. К. Рериха по указанию ректора разрезали на куски и использовали в качестве холста для работ учащихся.
За произведенные в Академии художеств бесчинства Ф. А. Маслов был отдан под суд, но, учитывая чистосердечность его революционных порывов, оправдан и уже в июле 1932 года утвержден на должности заместителя заведующего сектором искусств Наркомпроса.
19. Выселенцами в Мологе называли тех горожан, дома которых были признаны непригодными к переносу. "Счастливчиков", переносивших свои дома под Рыбинск, называли переселенцами. Престарелых людей, стариков и старух, не имеющих родственников, к которым их можно было бы переселить, называли беспризорными. Беспризорных, согласно письму-распоряжению заведующего Ярославским облсобесом тов. Кувиной от 4 сентября 1936 года, помещали в инвалидный дом, независимо от годности к переселению принадлежавших им собственных домов.
20. Республиканская улица, бывшая Ярославская, протяженностью более четырех километров, тянулась вдоль берега реки Мологи почти до самой Волги.
Глава шестая
Выехав на Республиканскую улицу, Анатолий отпустил вожжи, позволив Пенелопе идти неспешно, сообразно ее лошадиному желанию. Они оба прощались с городом. Грусть хозяина передавалась лошади. Пенелопа сама, повинуясь неосознанному внутреннем порыву Сутырина, свернула к Старому бульвару и остановилась как раз в том месте, где Анатолий когда-то встретил свою первую любовь, Соню Акаткину. К сожалению, любовь осталась безответной, но она никуда не исчезла, не умерла и все так же, как десять лет назад, наполняла сердце щ емящим чувством грусти. Спрыгнув на землю, Анатолий подошел к одной из берез, выстроившихся ровными рядами по обе стороны бульвара потрогал рукой влажный ствол. Береза окропила его в ответ теплыми каплями недавно закончившегося дождя.
Потом была остановка около пожарной каланчи.21)
Мальчишкой Анатолий мечтал стать пожарником, как его дед по материнской линии. Дед иногда позволял ему постоять на смотровой площадке, полюбоваться сверху на город. Сверху Молога была видна вся, как на ладони, только шпили церковных колоколен поднимались выше каланчи. За рекой сливались с синевой неба лесные дали. Внизу, прямо под ногами, бурлила Сенная площадь, которую мологжане, несмотря на новые веяния и решение Горсовета, никак не хотели называть площадью Карла Маркса. Но особенно красив был Афанасьевский монастырь. Весной окруженные цветущей сиренью, зимой вырастающие из белизны снегов, летом обрамленные зеленью листвы храмы и стены монастыря чудесным образом сливались с природой, не противопоставляя себя ей, не нарушая, а венчая ее великолепие. Не отсюда ли, не от этих ли первых детских впечатлений родилась у него тяга к рисованию?
Едва отъехав с десяток метров в сторону от Сенной площади,22) Анатолий встретил кого-то из старых друзей. Разговоры, объятия, слезы...
Паром уже готовился отходить от пристани, когда Пенелопа, наконец, вынесла повозку на крутой берег Волги. Замахав кепкой и закричав паромщику: "Стойте! Стойте!", Анатолий стегнул легонько лошадь вожжами, причмокнул: "Но, милая!" и понесся вниз.
Паромщик, опасаясь, как бы повозка с налету не сиганула в разделяющую дебаркадер и паром полоску воды, дал задний ход. Паром вновь причалил к пристани. Матрос с дебаркадера, беззлобно ругнувшись, проворно опустил широкие сходни и, не закрепляя на кнехты швартовые, отодвинул в сторону предохранительный брус. Анатолий потянул на себя вожжи, не дожидаясь полной остановки, спрыгнул с облучка, подхватил Пенелопу под уздцы и, следя за тем, чтобы колеса повозки не соскользнули со сходен, прошел на паром.