Мико
Шрифт:
Япония была исключением, подтверждавшим общее правило. Многие оперативники Девятого управления были настроены так фанатично, что старались добиться только “чистых” донесений. Человек, с которым Проторов должен был увидеться, был одним из них.
Однако южноливанская проблема требовала немедленного разрешения, и в то утро Проторов послал туда вместо себя одного из самых надежных своих подчиненных. В последнее время его очень занимал “Тэндзи”. Тут было еще много неясного, но эта загадка манила его как песня сирены, обещая в будущем потрясающее вознаграждение.
Но, по правде говоря, Проторову вовсе не хотелось возвращаться
Высокомерие, думал сейчас Проторов, это такое качество, из-за которого русские много теряют, вплоть до самых серьезных неудач. Но и у проклятых арабов его не меньше. С него уже довольно: он месяцами вытряхивал песок из своей одежды.
Огромная туша Котэна спустилась в метро на станции Синдзюку. Еженедельные паломничества Сато давали ему немного свободного времени: Сато считал, что в храме нет места насилию, и потому мог позволить себе отказаться от сопровождения охранника.
Котэн проехал четыре остановки по зеленой ветке, в Куданси-те пересел на голубую линию — до многолюдной станции Нихонбаси. В подземке на него откровенно глазели во все глаза, но он к этому привык. Он делал вид, что не замечает внимания к своей особе, хотя внутренне его распирало от гордости. Ему пришлось немало потрудиться, чтобы достичь вершины, и хотя сейчас он больше не выступал на публике, все равно он уйму времени посвящал упражнениям и даже участвовал иногда в показательных схватках. Вот уже пять лет он не знал поражений.
Котэн вышел на Эйтайдори и свернул направо. Улица кишела покупателями. Пройдя один квартал, он остановился перед светофором, пересек улицу и вошел в универмаг “Токю”.
Внутри это заведение было огромным и пестрым, будто настоящий город. Один из его друзей когда-то справлял здесь свадьбу, другой покупал похоронные принадлежности для себя и своей семьи. Но Котэна не интересовало ни то, ни другое.
Служительница в белых перчатках указала ему на эскалатор, ведущий вниз. Он долго изучал ее густо накрашенное лицо, пока она не отвела глаза, не выдержав его взгляда.
В цокольном этаже он с ленивым любопытством наблюдал, как готовятся пирожки, закручиваются суси, заквашивается тофу, вымешивается бобовая масса. Он пообедал у бесчисленных стеклянных стоек, уставленных подносами с бесплатными образцами еды. Когда Котэн решил, что съел уже достаточно, он направился к идущему вверх эскалатору. Но и теперь его бездонный желудок все еще не наполнился.
Он миновал множество этажей с модной одеждой, товарами для дома, мебелью, игрушками, настольными играми, театрами, приемными врачей, зубными клиниками, салонами, где продавались картины и скульптуры, классами по овладению искусством надевать кимоно, подавать чай, составлять букеты и со множеством ресторанов.
В садике на крыше здания был чайный домик с красными, черными и желтыми фонариками из рисовой бумаги. Они висели на веревочках и начинали легонько пританцовывать при малейшем
Котэн протиснулся между детишками, чтобы получше разглядеть бабуинов и гиббонов. Неподалеку размещались карликовые обезьянки, обитающие в северных горах возле Нагано. Котэн пробрался к ним, хотя они были не такой уж экзотикой и пользовались не слишком большой популярностью. Но Котэн сам был из Нагано, и вид этих животных, символизирующих для него дом, внезапно напомнил ему, что он не был на родине уже больше десяти лет.
— Что-то интересное?
Ему не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть невысокую фигуру спрашивающего, узнать незапоминающееся лицо.
— Эти зверюшки напоминают мне о доме, — сказал он.
— Понимаю, — сказал незаметный человек, — горы... Те из нас, кто родился в горах, никогда их не забудут.
Котэн молча кивнул и начал докладывать. Закончив доклад, он в меру сил постарался ответить на все вопросы.
— Мне пора, — сказал он. — Сато-сан скоро вернется с молитв.
— Молитвы, — презрительно отозвался Виктор Проторов, — это для тех, кто уже сломлен.
Уже трижды Текс Бристоль был вынужден отказаться от своего плана добраться до Голубого монстра, и связано это было скорее с Аликс Логан, чем с ее ночным охранником. После ее попытки самоубийства Голубой монстр не спускал с нее глаз и не выходил от нее даже ночью.
Теперь свет в квартире Аликс не тушили даже в ночное время, чтобы ее сторожа чувствовали себя увереннее.
Бристоль такого не предвидел. Странно, что они прибегли к этому. Ему пришло на ум, что монстры Аликс были не из бывших полицейских: для этого они были слишком щеголеваты. По манерам они скорее напоминали военных. Проводя в слежке за Аликс долгие часы под палящим солнцем, Бристоль не переставал удивляться, откуда у этих громил такая школа. Неужели Томкин решил зафорсить на старости лет и решил нанять горилл высшего класса для такой грязной работы? Другого объяснения не было.
После того как провалилась третья попытка пробраться ночью в квартиру Аликс, Бристоль не без сожаления отказался от первоначального плана. В таких ситуациях нужно проявлять гибкость, твердил он себе. Каждый план должен иметь путь к отступлению, а этот путь в свою очередь — свой путь к отступлению. Только так можно добиться успеха, потому что в подобных положениях нет ничего стабильного. Надо выбирать что-то одно, но параллельно продолжать разрабатывать и другие варианты.
Так Бристоль начал осуществлять план, до которого, как он втайне надеялся, дело не должно было дойти. Он любил рыбную ловлю, любил быть на воде. Но быть под водой, да еще далеко в море — это совсем другое дело.
Тем не менее, он обзавелся водолазным снаряжением и некоторое время потренировался под руководством местного профи — прыщавого восемнадцатилетнего юнца. Бристоль был не в форме — со времени последнего занятия подводным спортом прошло уже пять лет. Однако основные навыки не забываются, и после двух часов интенсивной тренировки в бассейне с розовым кафелем (в отеле, расположенном неподалеку от берега, прямо напротив магазина водолазных принадлежностей) мальчишка похлопал его по плечу и поднял вверх большой палец: “Во!”