Миланский черт

Сутер Мартин

Она словно вошла через открывшийся белый шлюз в другую, освещенную чужим ярким солнцем действительность.

Время остановилось. Все замерло.

Первое, что Соня почувствовала после короткого оцепенения, было дыхание обжигающе холодного ветра. Потом она увидела тучу, которую он тащил на буксире и которая через минуту скрыла от нее внезапно явившийся ей на мгновение мир.

Когда Соня была маленькая, отец показывал ей фокус: улыбаясь ей, он приставлял ко лбу ладонь и медленно опускал ее,

как занавес, к подбородку. Счастливое лицо исчезало, и вместо него появлялось грустное. Потом «занавес» поднимался, и улыбка опять появлялась.

Только что мир на глазах Сони претерпел такую же метаморфозу — преобразился и вернулся в прежнее состояние. Теперь, возвращаясь назад, она вновь отчетливо видела лес и деревню, в то время как сзади по склонам опять клубились серые облака.

Вниз, через лес, по мягкой, пружинистой пешеходной дорожке с хвойным ковровым покрытием, плавно идущей под уклон. Что-то среднее между ходьбой и парением. Потом по грунтовой дороге, посыпанной гравием. Мимо сгорбившегося от скорби дома Луци Баццеля. По переулку, в котором жил Казутт, с его полинявшими сграффити и облупившимися фасадами, к которым притулились укрытые полиэтиленом штабеля дров.

Перед лавкой колониальных товаров фрау Бруин заносила внутрь рекламный щит и стойку для газет. Увидев Соню, она показала на небо и сказала:

— Сейчас грянет!

Соня подняла голову. Ровный покров тумана свернулся в огромные темно-серые клубы, желтые и бурые по краям.

Соня пошла дальше, мимо «Горного козла», мимо украшенного геранями фонтана, прямо к церкви. Она открыла тяжелую дверь, и в ноздри ей ударил запах кедра, свечей и ладана. Сквозь витражи сочился скудный сумрачный свет.

Перед алтарем Девы Марии мерцали свечи. Соня направилась туда. Перед алтарем стояла на коленях пожилая женщина, одетая в черное. Она была погружена в молитву. Соне хотелось побыть здесь одной. Перекрестившись на Мадонну, она достала из кармана брюк свой спортивный кошелек. Он был на молнии, которая, открываясь, издавала пронзительный треск.

Молельщица повернула голову, и Соня узнала в ней старушку, у которой жил Казутт. Они молча кивнули друг другу.

Соня бросила монету в железный ящик и поставила три свечи. Все три за себя.

Старушка закончила молитву, тихо произнесла «амен», перекрестилась и поднялась с колен. Еще раз кивнув Соне, она пошла к выходу. Через несколько секунд пламя свечей перед алтарем заколебалось. Соня услышала скрип боковой двери и щелчок замка.

Дева Мария была одета в длинное белое платье до пят с голубой лентой на поясе, покрывало на голове переходило в столу. На правой руке Мадонны висели длинные, до пола, золотые четки. Сложив ладони и устремив взор к небесам, Богородица молилась за бедных грешников.

Соня вдруг услышала тихие шаги и обернулась. Чья-то фигура исчезла за дверью ризницы. Пламя свечей снова затрепетало, и снова раздался скрип боковой двери.

— Сандро! — раздался

приглушенный женский голос. Это была та самая старушка в черном. — Сандро!

Она торопливыми короткими шагами пошла к Соне.

— Вы видели дьякона? — спросила она.

Глаза ее были широко раскрыты, на бледном лице застыл испуг.

— Может, в ризнице? — откликнулась Соня. — Что-нибудь случилось?

Женщина кивнула.

— Крест…

Она поспешила к ризнице и через минуту вышла оттуда уже вместе с дьяконом. Они направились к боковой двери. Соня последовала за ними.

Небо было уже почти черным. Ледяной ветер гнал по улице крупные снежинки. Дьякон и старушка исчезли, но маленькие чугунные ворота кладбища были распахнуты.

Завядшие венки и букеты на могиле Рето Баццеля были уже припорошены снегом. Старушка стояла перед могилой, дьякон возился с крестом.

Крест был перевернут и торчал из земли нижним концом вверх.

Дьякон вытащил его из земли и, положив рядом с могилой, пошел к сараю с хозяйственным инвентарем на другом конце кладбища. Соня и старушка молча смотрели на вихрящийся снег, который становился все гуще и все плотнее ложился на испачканный землей крест.

— Меня зовут Соня Фрай, — сказала Соня, чтобы нарушить молчание.

— Сераина Биветти, — ответила старушка, и они снова замолчали.

Дьякон вернулся со штыковой лопатой, выкопал небольшую яму, поставил в нее крест, засыпал яму и притоптал землю ногой.

Сераина достала из кармана использованный пестрый бумажный носовой платок и протянула дьякону. Тот обтер крест и табличку с надписью и окинул придирчивым взглядом свою работу.

Сераина перекрестилась. Дьякон, а за ним Соня последовали ее примеру.

— Ну, попадется он мне!.. — угрожающе произнес дьякон.

— Смотри, чтобы ты ему не попался… — пробормотала Сераина.

Соня, ежась от холода, стояла у могилы своего врага и смотрела, как летний снег ложится на плечи Сераины поверх черной вязаной кофты, словно потертое боа. Когда ударил колокол, отбивая четверть, она испуганно вздрогнула.

Дьякон и Сераина, услышав колокол, как по команде, повернулись и пошли к воротам, как будто только и ждали этого сигнала. Соня пошла за ними.

У ворот кладбища они расстались.

— Урсина вытряхивает перину, — сказала Сераина на прощание.

Снег уже успел покрыть дорогу. В десяти метрах ничего не было видно. Дома на противоположной стороне улицы смутно темнели за белым занавесом. В снежной круговерти вдруг возникла чья-то фигура. Сначала она показалась Соне всего лишь полупрозрачным сгустком материи, потом проступили едва заметные очертания, и наконец обозначился цвет: желтый. Это была пожилая женщина в желтом дождевике и в брюках из черно-желтой шотландки. Не поднимая головы, она прошла мимо. Соня обернулась и смотрела ей вслед, пока она не растворилась в метели.