Миланский черт
Шрифт:
Спуск принудил их ускорить темп.
— Ненавижу спуск! Еще со школьных походов, — ворчал Мануэль. — Когда идешь в гору, радуешься предстоящему спуску, а потом проклинаешь все на свете, потому что не успеешь оглянуться, как у тебя болят колени и пальцы ног стерты до крови…
Где-то в самой гуще туч сверкнула молния. Гром пока еще сильно запаздывал. Дорогу им преградила электроизгородь загона для скота. Мануэль поднял перекладину, служившую калиткой, с помощью прикрепленной к ней изолированной
Соня почувствовала первую каплю дождя.
Ели, над верхушками которых они только что видели деревню, теперь выросли впереди, как часовые, высокие и строгие. Еще метров двадцать-тридцать, и они поравняются с ними. Деревья стояли по обе стороны дорожки, образуя нечто вроде арки и напоминая ворота в сказочный лес.
Ветер усиливался. Если до этого они только чувствовали его, то теперь могли еще и слышать. Он шумел в соснах и елях, словно торопил путников.
Лес становился гуще. Вдоль откоса над их головами сквозил молодняк. Тощие стволы были скрыты загадочной сенью зеленых кринолинов.
Они шли молча, один за другим, глядя лишь на неровную, каменистую дорожку. Мануэль вдруг резко остановился, словно зверь, почуявший опасность, и Соня чуть не налетела на него.
Далеко впереди, в темно-зеленом сумраке леса, кто-то стоял и неотрывно смотрел в их сторону.
— Он ждет нас! — прошептала Соня.
Мануэль медленно двинулся дальше.
Он узнал его первым.
— Это повар из «Горного козла», — сказал он и ускорил шаги.
Соня, которая не разделяла его облегчения, медленно, нерешительно пошла за ним.
Они пока только слышали дождь, но еще не чувствовали его. Только в тех местах, где ветер или бензопила проредили лес, трава уже поблескивала серебряным бисером.
Педер Беццола ждал с их мрачной миной.
— Не самая подходящая погода для прогулок, — сказал Мануэль вместо приветствия.
Беццола не ответил. Он стоял, широко расставив ноги и перегородив узкую дорожку. Слева от него склон горы круто уходил вверх, справа обрывался скалистой стеной до следующего витка серпантина.
Соня подошла ближе и кивнула Беццоле. На ее приветствие он ответил. Но тоже лишь едва заметным кивком. Соня мысленно лихорадочно искала пути к отступлению, изо всех сил стараясь не оглядываться.
Беццола, похоже, не собирался их пропускать.
— Вы не могли бы немного посторониться, — сказал Мануэль. — А то дождь начинается…
Беццола пропустил его слова мимо ушей.
— Так-так… — произнес он, обращаясь к Соне. — Значит, решили прогуляться? С Миланским чертиком?
Соня почувствовала, как стучит кровь в висках. Она хотела
— Будьте любезны, позвольте нам пройти! — угрожающе-приветливым тоном попросил Мануэль.
Беццола выдавил из сигареты уголек и растоптал его ногой. Потом бросил окурок вниз и скрестил руки на груди.
— Послушайте, я кажется, с вами разговариваю! — повысил голос Мануэль.
Повар, по-прежнему не обращая на него внимания, продолжал говорить с Соней.
— А переодетая собачка, значит, осталась дома? Бедняжка! Она бы тоже с удовольствием прогулялась с Миланским чертиком. В своей смешной охотничьей шляпке…
— Немедленно пропустите нас! — разозлился Мануэль.
— Как? Разве вы не знали? — продолжал Беццола, обращаясь прямо к Соне. — Кое-кто видел, как этот чертик грузил в багажник переодетую собачку.
Он смотрел на Соню ободряющим взглядом учителя, который не сомневается, что его ученица вот-вот даст правильный ответ.
Соня сохранила в своей памяти картинку, не пытаясь понять, что ей в ней показалось странным: Банго, оскалив зубы, рычит на Мануэля, который пытается его погладить. Ей вдруг стало холодно.
Мануэль выдвинул левое плечо вперед и стал протискиваться мимо Беццолы.
То ли он поскользнулся сам, то ли Беццола ему немного помог — во всяком случае, он вдруг полетел вниз по откосу, повис на две-три секунды на скалистом выступе, впившись руками в ковер из зарослей черники, потом раздался треск выдираемого с корнями кустарника, и Мануэль с криком «shit!» полетел дальше.
Педер Беццола побежал вниз, Соня за ним.
Мануэль лежал на дорожке и стонал. Из большой ссадины на правой половине лица шла кровь. Он лежал на спине, подложив неестественно вывернутую руку под голову и закинув ногу на ногу, словно отдыхая в шезлонге. Его ляжки были плотно прижаты друг к другу, а левая голень закинута на правую ногу под прямым углом. Под коленом, казалось, вырос новый сустав, который на глазах увеличивался в размерах и окрашивался в красно-синий цвет.
«РДКП», вспомнила Соня алгоритм действий в таких ситуациях, усвоенный еще на курсах: речь, дыхание, кровотечение, пульс.
— Мануэль!
— Shit! — простонал он.
— Ты можешь шевелить руками?
Она увидела, что он пытается обхватить пальцами какой-то воображаемый предмет.
— А пальцами ног?
— Кажется, могу… — шепотом произнес он.
— Никакого онемения? Все чувствуешь?
— Еще как чувствую!..
У нее за спиной Беццола звонил куда-то по мобильному телефону и говорил по-романшски.
— Что болит сильнее всего?
— Левое плечо.