Милая маленькая игрушка
Шрифт:
Но узнавание загорается в ее глазах, как только она слышит имя.
— Конечно, сюда, мистер Попов. Она жестом указывает нам на уединенный столик, ведя нас.
Намного лучше.
Бутылка шампанского уже стоит, охлаждаясь рядом со столом, и Уитни и я усаживаемся, когда хозяйка открывает пробку и наливает нам по бокалу. Она уходит через мгновение, вежливо поклонившись.
— Меню не нужно? — Замечает Уитни, оглядываясь через плечо, как будто хозяйка могла забыть.
Я усмехаюсь.
— Это фиксированное меню. Обещаю, тебе понравится.
Уитни
— Уверена, понравится. — Она отпивает шампанское. — Итак, скажи мне, что заставило тебя выглядеть как Пэт Саджек перед большой раздачей подарков? Я думала, это может быть ужин, но ты все еще улыбаешься, и это говорит мне, что этот вечер только начался.
Я поднимаю бровь, впечатленный способностью Уитни читать мое лицо и в то же время, не имея ни малейшего понятия о ее упоминании.
— Кто такой Пэт Саджек?
Уитни лает смехом, который заставляет несколько голов повернуться в нашу сторону.
— Ведущий Колеса Фортуны? — Она говорит это скорее, как вопрос, чем как ответ, ее глаза расширяются от недоверия. — Я думала, все его знают.
— Должен признать, мой образ жизни не располагает к праздному времяпрепровождению перед телевизором.
— Да, но это Колесо Фортуны. У меня было впечатление, что никто не уходит из этой жизни, не увидев его хотя бы раз. — Говорит она, ее голос полон раздражения.
— Ну, я еще не собрался умирать. — Замечаю я.
— Я просто думала, что обычно кого-то вычеркивают из списка до того, как человеку исполняется десять лет.
— Кажется, у тебя много мыслей по этому поводу. — Замечаю я, кривя губы от удовольствия.
— Возможно, слишком много.
Я внимательно наблюдаю за ней, делая глоток собственного шампанского.
— Слишком много лучше, чем слишком мало, когда дело касается мыслей, по моему мнению.
Зубы Уитни сверкают, когда она отвечает с победной улыбкой.
— Это твой способ избежать моего вопроса?
— Возможно.
Низкий рык вырывается из ее зубов, заставляя меня улыбнуться. Но прибытие нашего первого блюда прерывает наш обмен мнениями, и глаза Уитни становятся голодными, когда она рассматривает художественно представленное блюдо. Я вижу, что ей не терпится приступить к еде, и я жестом приглашаю ее сделать это, гадая, сколько раз в своей жизни она могла голодать, чтобы есть так, как она это делает. Она худая здоровым образом, явно способна поддерживать мышцы для напряженных упражнений балерины, но что-то в скорости и отчаянии, с которыми она ест, заставляет меня думать, что она уже долгое время обходилась без еды.
Мне хочется спросить и подтвердить свои подозрения, но я этого не делаю. Лучше сохранять легкость, более поверхностный уровень, чтобы не компрометировать наши отношения личной информацией. Это может слишком легко привести к чувствам, на которые у меня нет ни времени, ни желания развивать их с женщиной, независимо от того, насколько интригующей я ее нахожу.
Курс за курсом проходят перед нами, и острый, неожиданный юмор Уитни поддерживает течение разговора, побуждая меня участвовать так, как
— Эта еда действительно не от мира сего, — заявляет Уитни, все более деликатно разбирая шоколадный мусс перед собой, и, похоже, пришла к выводу, что, возможно, достигла своего лимита калорий, отведенных для ее строгой диеты танцовщицы.
Я вижу ее внутренний конфликт относительно того, следует ли ей остановиться или нет.
— Если ты беспокоишься о том, что переедаешь, уверяю тебя, ты более чем отработаешь это с тем, что я приготовил для тебя на эти выходные, — обещаю я, мой голос хриплый от предвкушения.
Пронзительный взгляд Уитни встречается с моим, ее глаза расширяются в ответ, и она заметно сглатывает. Поколебавшись всего на мгновение, она облизывает губы. Затем ее внимание переключается на свой десерт, и она жадно доедает порцию. Наблюдать, как ее полные губы обхватывают ложку, для меня почти более аппетитно, чем сама еда. С момента нашей последней встречи я думал только о том, что я собираюсь делать с ними, когда ужин закончится.
Мое терпение наконец истощилось, я отправляю свою кредитную карту до того, как приходит счет, и через несколько минут мы с Уитни снова в машине и направляемся в сторону колледжа Роузхилл. На моих губах играет юмор, когда Уитни бросает на меня вопросительные взгляды каждые несколько минут. Она явно знает, в каком направлении мы движемся, и пытается разгадать тайну моего следующего сюрприза.
Пока мы едем, темно, и песочно-розовый оттенок исторического здания Edgewater Beach Apartments, возвышающегося перед нами, словно величественный памятник архитектуры, приглушается. Уитни молча смотрит на внушительное сооружение, когда мы подъезжаем к главному входу, и нас встречает парковщик. На этот раз она не ждет помощи, ее внимание, похоже, сосредоточено на элегантном сооружении, а не на том факте, что дверь машины открыта для нее.
— Ты забронировал номер на ночь? — Выдыхает она, ее щеки розовеют, когда она позволяет мне провести ее через главный вход.
— Что-то вроде того. — Я наблюдаю за ней краем глаза, пока веду ее прямо к лифтам, а не останавливаюсь у стойки регистрации.
— Я не подумала сказать маме, что буду отсутствовать всю ночь… — Брови Уитни нахмурились, когда двери лифта со звоном открываются, и мы заходим внутрь.
— Это проблема? — Спрашиваю я, мой тон намекает на то, что лучше бы этого не было. Она согласилась на условия, что она будет в моем распоряжении, когда ей не нужно быть на занятиях. Я не хочу вписываться в параметры того, что ее мать может счесть приемлемым, хотя, возможно, я создал у Уитни неправильное впечатление, не навязываясь ей, появляясь у ее двери в свое удовольствие.