Милая Шарлотта
Шрифт:
– Ой, что же это я - уснула?
– встрепенулась горничная, сладко потягиваясь после сна.
Зная о привычках баронессы, она первым делом вышла за водой для умывания, а вернувшись и помогая ей умыться, вдруг заговорила несмело:
– Мадам, вчера, когда вы уже уснули, приходил мсье Бернар - лакей господина де Руана. Шибко уж хотел с вами поговорить.
– Разумеется, ты его выставила?
– нахмурилась Шарлотта, обтирая лицо и присаживаясь к зеркалу.
Что нужно этому мерзкому человеку? Именно дурное влияния этого
– Да, конечно, я выставила его, - продолжала, как ни в чем ни бывало, Грета, - вы ведь спали. А сейчас вот за водой-то выходила, так он все у дверей топчется, видать, и правда важное дело-то!
В отражении зеркала Шарлотта увидела по ее лицу, что та, похоже, еще и сочувствует ему.
– Я не желаю, чтобы он даже рядом с моей комнатой находился!
– жестко ответила Шарлотта.
– И вообще… если мсье де Руана в замке нет, то я не понимаю, что здесь делает его слуга.
Грета взглянула на нее хмуро и, как ей показалось, осуждающе. Да что она понимает!
– Извольте пойти завтракать, звали давно уже, - буркнула та непочтительно.
– Я не хочу, - отозвалась Шарлотта, продолжая сидеть подле зеркала, - и видеть никого не хочу - ты тоже ступай.
Горничная пожала плечами, забрала таз и вышла. Шарлотта тотчас поднялась и заперла за ней дверь - не хватало еще, чтобы этот проходимец ворвался сюда!
Шарлотта действительно никого не хотела видеть - даже мсье Госкара или Жизель. Она не знала, как разговаривать с ними, и ей отчего-то было стыдно принимать их соболезнования.
Что она чувствовала? Шарлотте мучилась оттого, что так дурно рассталась с бароном. Что в тот момент, когда он, должно быть, прощался с жизнью, она остро ненавидела его за пощечину и обвинения. И еще она немного сожалела, что никогда больше не увидит его взгляда - доброго, теплого и полного обожания, и вряд ли кто-то еще станет называть ее Чарли.
Вот, пожалуй, и все, что Шарлотта чувствовала по отношению к своему покойному мужу. Она не убивалась по нему - видимо, потому, что никогда не любила. Убивалась и чувствовала себя уничтоженной она совсем по другому поводу - гореть ей, наверное, за это в Гиене огненной, но причиной ее мучений и слез был не муж.
Как Шарль мог такое сотворить… Ну как?! Слава Мадонне, что он успел сбежать, но что будет, если его схватят? Именно это сводило с ума Шарлотту.
В дверь постучали, отвлекая ее от самобичевания.
На пороге снова была Грета, которая то и дело отворачивалась вглубь коридора и с кем-то переговаривалась:
– Здесь господин Бернар, - умоляюще глядя на Шарлотту, пояснила она, - может быть, все-таки примите его?
– Да что же это творится!
– вспыхнула Шарлотта.
– Я не желаю ни видеть, ни знать этого человека! Пускай уходит!
– Слышал?
– прикрикнула в сторону Грета и с силой захлопнула дверь за собой дверь.
Потом деловито прошла в комнату, как будто Шарлотта не приказывала и ей не приходить.
– Ах, да!
– вспомнила она причину возвращения.
– Там по поводу покойного барона приехали - нотариус, стало
Шарлотта встрепенулась. Отчего так скоро? Неужто мсье Госкар поторопил? Неужели его могут волновать денежные вопросы сейчас, когда тело барона еще даже не предано земле… Мысленно упрекая мсье Госкара, Шарлотта кивнула горничной:
– Да-да, я сейчас спущусь…
Оставшись в одиночестве, Шарлотта попыталась собраться с мыслями и вышла за дверь. Запирая комнату, она совершенно забыла о лакее Шарля, караулившим ее совсем рядом:
– Мадам Шарлотта, - тотчас вышел он к ней из тени, отчего она даже вздрогнула, - прошу вас, выслушайте меня.
Выглядел он сейчас, пожалуй, даже несчастным: мял в руках шляпу и смотрел на нее как будто снизу вверх, хотя ростом был повыше. Однако Шарлотта, совершенно не чувствуя жалости, игнорировала его и гордо шагала к лестнице.
– Я не желаю вас видеть!
– бросила она, не оборачиваясь.
– Да, я знаю, что ужасно виноват перед вами, а знай вы чуть побольше, так, верно, и вовсе прибили бы меня… - продолжал он семенить следом, - но я прошу снисхождения ни к себе, а к мсье де Руану.
Это было такой наглостью, что Шарлотта даже замедлила шаг:
– Как смеете вы, презренный человек, просить меня о снисхождении к человеку, который сделал меня вдовой!
– Не мог мсье де Руан никого убить - ну как же вы этого не понимаете!… - тот почти застонал от бессилия.
– Нож ведь кто угодно мог взять! Кто угодно!
Злясь на себя за то, что не может просто идти мимо, не обращая внимания на слова, она остановилась и вкрадчиво, как неразумному ребенку, объяснила:
– Вы же сами слышали вчера, что запасных ключей от комнат в замке не держат, а значит, никто не мог взять нож Шарля без его ведома! Или вы посмеете обвинить герцогиню во лжи?
Тот покорно наклонил голову:
– Нет, увы… я проверял: запасных ключей от комнат в замке действительно нет. И я уж было совсем расстроился, а потом вспомнил, что сам же взял этот нож! Да вы тоже должны помнить: господа завтракали в столовой, мсье де Руан еще рассказывал что-то о погоде в Лотарингии, а я внес ему почту… и этот проклятущий нож. Так с тех пор я того ножа и не видел: видать, он его там оставил, в столовой.
Шарлотта слушала его с сомнением: она помнила, разумеется, тот завтрак, но совершенно не помнила, как Шарлю внесли письма, и был ли действительно в столовой этот нож - ее совсем другие мысли занимали тогда.
Она упрямо тряхнула головой, не желая поддаваться чарам:
– Господи, как земля только носит таких лгунов! Вы лжете для того только, чтобы выгородить вашего хозяина! Стоите вы друг друга, ничего не скажешь!
– Мадам Шарлотта, поверьте же мне… - Но, очевидно, понимая, что подобной ложью ничего не добьется, этот мерзавец пошел на крайние меры: - Мсье де Руан здесь, в замке!
– произнес он - и Шарлотта действительно вскинула на него взгляд в волнении.
– Он доверился мне одному и просил, чтобы я привел вас. Он хочет сказать нечто очень важное.