Миллениум, Стиг и я
Шрифт:
Моим последним вкладом в дела газеты и фонда был ремонт помещения. Поскольку бюджет не превышал 30 000 крон (3177 евро), я в течение трех месяцев собственноручно перемыла все плафоны и перекрасила стены, которые находились в плачевном состоянии. Мне хотелось видеть пол в теплых тонах, и я выбрала темно-красный. Для остального была сохранена прежняя черно-белая гамма. Из подручных материалов я соорудила стол для конференций. Все получилось в строгом, сдержанном стиле, за исключением архива, где бесконечные кипы бумаг громоздились друг на друга.
Сегодня ответственные редакторы «Экспо» входят в жюри «Премии Стига Ларссона», учрежденной семейством Ларссон и издательством «Норстедт».
«Экспо» выжила и движется собственным путем. А я буду двигаться своим.
С 2007
По случаю я купила ковер для гостиной — порядком изношенный, грязный и попорченный, но зато настоящий «кашгай», выделанный одним из мастеров этого кочевого иранского племени. На нем изображен сад, полный деревьев и цветов, и мне казалось, что в зелени мелькают канарейки. Когда ковер, починенный и вычищенный, занял свое место в гостиной, я включила музыку и босиком станцевала на нем сальсу. Я физически ощущала, что дом стал моим и в нем больше не раздается эхо счастливых времен, утраченных навсегда.
После перерыва я вновь вернулась к работе в строительной отрасли, в отделе долгосрочных проектов. Это мой мир — жесткий, требующий большой отдачи, но справедливый. Смысл моей профессии заключается в том, что она изменяет нашу реальность. Я свободно могу пользоваться своей квалификацией и принимать решения, которые считаю эффективными. Это не виртуальная реальность индустрии «Миллениума», где я не могу разобраться, что к чему.
Индустрия «Миллениума» появилась спустя семь месяцев после смерти Стига, в июле 2005 года, с выходом в Швеции «Девушки с татуировкой дракона». И разрасталась вместе с популярностью трилогии (по всему миру на сегодняшний день продано более сорока миллионов экземпляров, не говоря о фильмах, в том числе телевизионных, и об аудиокнигах). Параллельно с этой индустрией возник миф о Стиге, авторе «Миллениума». О нем писали и рассказывали вещи, не имеющие ничего общего с действительностью. Все это исходило от людей, далеких от нашей жизни, едва его знавших и не принимавших участия в нашей борьбе. Мы ведь не были теми, кого называют звездами телеэкрана, и не топтали красных ковровых дорожек на премьерах. Ни «Нью-Йорк таймс», ни «Монд», ни «Гардиан» или «Эль Пайс» тогда не просили нас дать интервью, как они домогаются сейчас, чтобы поговорить о Стиге и о «Миллениуме». Повседневная наша со Стигом жизнь была зачастую скучна, всегда заполнена работой и порой опасна. Именно поэтому о нем сегодня рассуждают как раз те люди, которые никогда у нас не бывали.
«Миллениум» — не более чем замечательная история, написанная хорошим автором хороших детективов. Его книги говорят о том, что за свои идеалы надо биться, не сдаваясь, не продаваясь и не склоняясь перед власть имущими. Они повествуют о достоинстве, о справедливости, о долге журналиста в высоком смысле слова, о порядочности, которую некоторые, включая полицейских, проявляют в работе. И еще они повествуют о морали. Сегодня виртуальная реальность взяла верх и сделала из Стига героя «Миллениума». А ведь Стигу, чтобы быть тем, кто он есть, не надо было дожидаться выхода своих книг. И те, у кого такой ограниченный взгляд на Стига, пытаются списать со счетов меня и тридцать два года нашей совместной жизни. Нельзя не отметить, что за всем этим стоит женоненавистничество, и не только по отношению ко мне. Везде, где речь заходит о Стиге Ларссоне, женщины никогда не оцениваются по достоинству, а ведь он всю жизнь проработал именно с женщинами. В апреле 2007 года моя сестра предупредила меня, что обнаружила изменения в статье о Стиге в «Википедии». С 18 ноября 2006 года там значится, что он никогда не жил с бабушкой и дедом, а только с родителями. И раньше в статье было написано, что Ева Габриэльссон являлась его постоянной спутницей до самой смерти, а теперь читаем: «с которой он периодически жил до своей смерти». Упоминание о моем первом интервью по поводу проблем наследования, которое появилось в экономическом журнале «Аттеншен», вообще ликвидировано.
С 2006 года иностранные средства массовой информации начали интересоваться человеком, стоявшим за трилогией «Миллениум». Сначала скандинавские, потом европейские, и наконец в Стокгольм прибыли журналисты из Соединенных Штатов и Австралии, чтобы поговорить со мной о Стиге. Они совершенно справедливо полагали, что я, после десятилетий жизни с ним, могу порассказать много интересного.
Обычно журналисты задают одни и те же вопросы в одном и том же порядке. Первый вопрос, как правило, о Швеции. Правда ли, что все, о чем говорится в «Миллениуме» (коррупция, превышение власти, дискриминация и насилие над женщинами), в действительности имеет место?
Когда я отвечаю, что большинство фактов, событий и персонажей реальны, удивлению нет конца. Странно, что Швеция многим народам казалась примером для подражания. У нее те же проблемы, что и у всех; я думаю, мои интервью помогли понять, что и у нас не все благополучно в области соблюдения прав человека.
Второй вопрос, вызывающий жгучее любопытство журналистов: почему, после стольких лет совместной жизни, меня не признали вдовой и наследницей Стига? Как получилось, что в такой стране могла сложиться столь нелепая ситуация?
Сегодня трилогия «Миллениум» с ее сорокамиллионным тиражом — один из важнейших экспортных товаров Швеции. Но это не просто книги. Это феномен, оказавший большое влияние по двум параметрам: во-первых, благодаря ему распространился совершенно новый образ Швеции, а во-вторых, Стиг и «Миллениум» стали чем-то вроде товара, на котором можно наживаться бесконечно.
Именно поэтому я и добивалась права управлять творческим наследием Стига. Начиная с 2006 года все предложения моих адвокатов содержали этот вопрос, и каждый раз Ларссонам предоставляли свободу самим назначать цифру лицензионного сбора, причитавшегося мне, что позволяло им оставить за собой практически любой процент от прибыли. За каждым нашим предложением следовало долгое молчание, а потом отрицательный ответ. Кроме того, мой адвокат, Сара Перс-Краузе, в ноябре 2009 года выступила с разъяснением в средствах массовой информации: «Мы подчеркиваем, что для нас важно управление литературным наследием Стига Ларссона, и по этому поводу мы, начиная с весны 2006 года, представили несколько заявлений в суд, не получив ответа ни на одно из них».
С февраля 2009 года в течение всего лета газеты освещали препирательства между «Йеллоу берд» и «Сони» в Голливуде по поводу американской экранизации трилогии «Миллениум». Имея представление о системе ценностей в Соединенных Штатах и будучи в курсе того, что, в отличие от Швеции, двенадцать из американских штатов гарантируют право наследования гражданским женам, я с любопытством ждала, что будет. И не напрасно.
25 октября 2009 года мне позвонили из шведской вечерней газеты «Афтонбладет», чтобы поговорить о публикации, намечавшейся назавтра в ежедневной газете «Дагенс нюхетер». Ларссоны собираются выделить мне два миллиона крон (около 200 000 евро) — как я могу прокомментировать это обещание? Я ответила, что ни я, ни мой адвокат не в курсе дела. И никакой публикации не последовало.
Спустя неделю, 2 ноября, конкурирующая ежедневная газета «Свенска дагбладет» заявила, что Ларссоны предложили мне уже 20 миллионов крон (около двух миллионов евро). Единственное, что я могла ответить: «Мы ничего об этом не знаем».
В тот же день мой адвокат позвонила новому представителю Ларссонов, чтобы уточнить, насколько серьезны опубликованные в газете сведения и надо ли нам ожидать официальных извещений. Новость начала медленно расползаться по иностранным средствам массовой информации.