Миллион и один день каникул. Гум-Гам
Шрифт:
«Я готов рассказать о Ближнем и Дальнем космосе, — сказал чуть удивленный Карен. — А кто же она — Прилипала?»
«Да моя младшая дочь! И знаешь, я с ней полностью согласен: прежде все нужно увидеть и прочувствовать самому. Тогда тебе поверят. Ну, идем искать Прилипалу?»
Они вышли из палатки на берег… Как вдруг набежавшая волна подхватила Карена, вернула в привычный космос…
Алька сидела на корточках посреди раскаленной пустыни и чертила на песке длинную формулу. Солнце било в песок, блеск жег глаза, но Алька боялась
«Плюс здесь более логичен, чем минус. И увенчать надо все бесконечностью. Понимаешь меня, Алька? Что значат твои сегодняшние труды? Ты прошла со мной много километров по пустыне, мы оба чертовски устали, хотим есть и пить, почти дымится на солнце наша дубленая шкура, но мы не сдаемся. Впереди — ориентир, мерцающий огонек. Может, это наш дом, или звезда, или просто обман зрения, — мы идем дальше, потому что там, впереди, нас с тобой ждут. А понимаешь, Аленок, что это значит, когда ждут? Ничего не страшно вокруг! Можно сделать все невозможное. Это и значит счастье — счастье жить!»
Алька резко подняла голову. И не увидела ничего, кроме бесконечного блеска. Тогда легким взмахом руки она стерла на песке только что открытую формулу счастья…
Пап бежал по отлогому берегу океана. Был прилив, и шипящая пена настигала, почти касалась его ног.
Пап бежал очень быстро, опережая волну.
А навстречу ему бежала светловолосая девушка.
Пап задыхался от бега. Он не знал точно, кто она. Девушка была еще очень далеко. И он напрягал все силы, чтобы поспеть к ней раньше упругой волны…
Штурман открыл глаза, осмотрелся.
Двое мальчишек и девчонка на месте, в своих креслах. Клюют носом, трут кулаком глаза. На стенах — полотна знаменитых художников, портреты покорителей космоса и далеких планет. Ребята, наверное, утомились, забылись в коротком сне.
И он, штурман, не выдержал напряжения, на минуту сомкнул веки. Но кто же пригрезился ему? Кто эта девушка, так напоминавшая его рано умершую мать?
В иллюминаторе совсем близко штурман видел светлый круг, венчавший космическую дыру.
Пап упрямо тряхнул рыжей головой: прошлого ни за что не вернешь, даже в обратном течении времени. Это ясно и ребенку!
И вдруг тишину прорезал жаркий шепот.
Пап обернулся: кто это? И увидел Альку.
Алло, алло, планета Земля, Космический всем привет! Нас разделила пространства петля Дорога в тысячу лет! Алло, алло, планета Земля! Ты стала совсем другой… Но мы возвращаемся! Сталь корабля Вступает с разлукой в бой!..ГЛАВА
Король сидел у зеркала и стриг усы тупыми ножницами. Ножницы лязгали, король морщился. Он не смотрел на телеэкран: теперь на Земле, как догадался король, не осталось ни одного королевства. Даже на самом заброшенном острове.
Еще полчаса назад Мышук был счастлив, когда рассказывал сыну о приключениях. Он гордился собой: в немолодые-то годы отправиться на самый край космоса… Да, он увидел сына! Астрофизик Мышук-младший, который провел среди звезд двадцать земных лет, рассказал о своих наблюдениях.
Есть туманности и галактики, существующие миллиарды лет, а есть звезды-младенцы, всего в миллион лет. Но нигде нет галактик старше двадцати миллиардов лет. А что было со Вселенной раньше? Как появились первые звезды? Взрыв или сжатие материи образует новые миры — вот что волновало астрофизика!
— И ты выяснил? — нетерпеливо спросил король сына.
Ученый развел руками.
— На этот вопрос нельзя ответить только «да» или «нет». Я хочу открыть очень сложный закон.
— А кому он понадобится, если мы вернемся домой через три тысячи лет? — придрался Мышук к сыну.
Тот усмехнулся:
— Что ж, люди получат еще один устаревший закон.
— Тебе хорошо, ты опять удерешь в космос, — ворчал король. — А что буду делать я?
— Ты? Ты будешь рассказывать детям сказки.
— Сказки… — Король дернул себя за усы. — Так, значит, это правда, что мы вернемся на совсем новую Землю?
— Правда!
— Как ты думаешь, — с беспокойством спросил Мышук, — может, мне немного подстричься? А то уж слишком я старомоден.
— Я как раз думал об этом, — улыбнулся сын. — Я — за!
— Мы вместе высадимся на Землю? — уточнил король.
— Вместе.
Король взял ножницы… Когда на верхней губе осталась щепоть волос, Мышук отбросил ножницы и взглянул в зеркало. Он не узнал себя. Из зеркала выглядывало голое лицо.
— Ну вот, я больше не король, — сказал он и смахнул пальцем слезу.
Он мог еще позволить себе такую королевскую шутку — пожалеть себя, пустить слезу.
— Исиль! — закричал король во весь голос, и тот сразу явился. — Ты узнаешь меня?
Исиль покачал головой.
— Это я — твой дядя Мышук, — король огорченно вздохнул. — Я разрешаю тебе говорить!
— Голос как будто ваш, — сказал неуверенно Исиль. — И сапоги…
— Все! — король снял с себя сапоги. — С прошлым покончено! Это была предпоследняя наша шутка… Тащи чемодан, Исиль!
Исиль принес чемодан.
— А теперь, — торжественно сказал Мышук, — я дам для всех последний королевский бал. — И он откинул крышку.
Чемодан был доверху наполнен живыми цветами с Тутика.
<