Миллион миров с тобой
Шрифт:
Есть миры, которые я никогда больше не увижу. Космическая вселенная понимает, что это не совсем я саботировала Астреус, но я сомневаюсь, что получу очень тёплый приём. У Московской вселенной нет ни технологии, чтобы присоединиться, ни желания подыгрывать нам. В полицейском государстве необъяснимые движения и провалы в памяти экспоненциально более опасны. Они были рады помочь нам в конце концов, но также рады видеть, что мы уходим. И конечно, любой мир, в котором умерла Маргарет, навсегда отрезан от меня. Футуристический Лондон потерян, так же, как и возможность исследовать гробницы в Египте.
Но я побывала в мире,
Может быть, когда-нибудь я снова увижу Русскую вселенную. Великая Княгиня послала мне записку с Тео, в которой говорилось, что она ценит моё обещание не возвращаться, но что я могу вернуться ещё раз, после сентября, если захочу увидеть ребёнка. На самом деле она хочет, чтобы я могла рассказать Полу об этом ребёнке, который частично принадлежит ему, частично мне и полностью ей. Это путешествие будет трудным, не говоря уже о том, что и умопомрачительным, но я пойду. Стоило бы ещё раз навестить Владимира, Катю и Петра.
Но я сделаю это, даже если не смогу увидеть их. Я многим обязана Великой Княгине. Это самое меньшее, что я могу сделать. И я тоже хочу увидеть ребёнка.
— Это экстраординарная работа. — Экзаменатор ходит по комнате, где выставлено моё портфолио. — Для столь юного ученика у тебя необычайно широкий круг приёмов.
Я хочу прыгать вверх и вниз и издавать визжащие звуки болельщицы. Вместо этого я ухитряюсь придержаться лишь скромного:
— Спасибо.
Хотя RISD1 по-прежнему готов принять меня в январе, в конце концов мне пришлось пойти за своей мечтой. Школа изящных искусств Раскина проводит обзоры портфолио примерно в полудюжине городов по всей стране, во время которых десятки претендентов представляют свои работы на экспертизу. Впечатление профессора на выставке не гарантирует допуска, другие преподаватели посмотрят фотографии позже, перед окончательным голосованием.
Но произвести впечатление на профессора не помешает, верно?
— Расскажите мне подробнее об этой серии набросков, — он показывает на бумаги, которые я разложила на столе.
— Хорошо. Я думаю, вы слышали в новостях о моих родителях...
В глазах профессора появляется надежда. Все средства массовой информации знают, что мы доказали, что пространственные путешествия возможны, и что некоторые из нас делали это. У нас были настоящие папарацци около нашего дома в течение недели, что было очень весело. Но детали альянса пока остаются в тайне. Мы узнали, как легко можно злоупотреблять этой технологией, и пока мои родители не разработают некоторые меры предосторожности, мы не можем делиться слишком многим. Из-за отсутствия твёрдых знаний поползли слухи, и, по-видимому, этот стоический, выдающийся профессор искусства из Оксфорда умирает, чтобы узнать всё об этом.
Ну, я могу ему кое-что рассказать.
— Я совершила несколько путешествий, и это кое-кто, кто близок мне во многих разных мирах. Таким образом, эта серия — исследование того, как его портрет должен измениться, чтобы отразить его уникальную судьбу в каждом измерении.
Полдюжины набросков Пола лежат на столе, один сердитый, с тёмными линиями татуировки, видимыми на вырезе рубашки. Ещё один в средневековом одеянии, с более мягким выражением лица и очевидной печалью. А в центре — портрет лейтенанта Маркова. Я горжусь им, потому что, когда я смотрю на него, мне кажется, что я снова чувствую его любовь ко мне. Но на самом деле эмоция этого образа исходит от моей любви к нему.
— Ты будешь продолжать работать, основываясь на своих путешествиях? — по-видимому, это самое близкое к любопытству, что профессор себе позволяет.
Я киваю.
— Я также хочу сделать серию автопортретов. Я изменилась так же сильно, как и все в других измерениях. Я хочу разобраться в этой сложности. Странности. Во всём.
Я уже знаю, что самый трудный портрет будет у Ведьмы, вот почему он самый важный, нужно всё правильно отразить. Но я буду рисовать её образ столько раз, сколько потребуется, пока не пойму, как точно показать, в чём мы отличаемся друг от друга и в чём мы одинаковы.
Тео, тем временем, проведёт свой аспирантский год в Йеле, который предложил ему стипендию, от которой он не мог отказаться. Он долго возился со своей машиной, проверяя, готова ли она к предстоящей поездке по пересечённой местности.
Он ещё не совсем оправился от воздействия ночного вора, но уже почти пришёл в себя. С каждой неделей его лицо краснеет всё сильнее, смех становится всё громче, а уровень энергии повышается. Прежде чем уйти, он решил показать Полу ещё больше “лечебной юности”, что в основном означает, что они смотрят “важные” боевики на Netflix, но ладно.
Тео не говорил о своих чувствах ко мне со времени нашего прощального поцелуя во вселенной Клонов. Я почти уверена, что эти чувства уже меняются. Тоска, которую я видела в нём, когда мы с Полом были вместе, теперь почти исчезла. Он чувствует себя непринуждённо рядом с нами, рад пообщаться или дать нам время побыть наедине. Тео — это Тео, и у него есть свои дела. Он даже пару раз встречался с девушкой, с которой познакомился на концерте Lumineers.
— Ничего серьёзного, — отвечает он, когда я спрашиваю его о ней. — Я собираюсь переехать на другой конец континента. Это встаёт на пути.
Тео не позволил бы даже бомбе встать между ним и человеком, которого он любил. Я узнала это о нём, даже если он только что осознал это.
— Пока ты счастлив. Это самое главное.
Он улыбается мне.
— Я буду счастлив.
Ни один из нас не говорит о наших двойниках в Военной вселенной, которые так страстно влюблены, или о том, насколько этот учёный стал преданным Великой Княгине, даже когда она носит ребёнка другого мужчины. Эти слова доказывают, что мы могли бы быть вместе, что есть измерения, где я — его судьба, а он — моя.
Но в этом мире у нас такая глубокая и сильная дружба, что я уверена, что она продлится всю нашу жизнь. Это тоже достойная судьба.
По какой-то причине тот факт, что мои родители поженились во многих измерениях, напомнил им, что они никогда не удосуживались сделать это законным образом в этом. Мама позвонила своей двоюродной сестре, у которой есть коттедж во французской деревне, и теперь мой папа проверяет академический календарь на следующий год, чтобы найти идеальную дату для него, чтобы увезти семью на свадьбу.