Миллион причин умереть
Шрифт:
То ли ей показалось, то ли на самом деле Артем обиделся. Но он вдруг резко отвернулся от нее. Плечи его поникли. Спина сгорбилась.
А ну как сейчас повернется к ней и попросит прощения за все!.. Или на колени упадет и, раздирая в кровь лицо, будет молить господа об отпущении грехов!..
Но вожделенного чуда не случилось. Он повернулся к ней, но не со словами прощения, а с премерзкой ухмылкой на лице.
– Бери винтовку, быстро! И если через час не научишься стрелять, то...
– То что? – Оля вытащила руки из карманов и с опасением приняла винтовку.
– То получишь неутешительные новости из дома, – Артем равнодушно дернул плечом. – Ты же не хочешь зла своей матери? Нет. Вот и умница. Так, молодец. Приклад к плечу плотнее. Смотри в прицел... Молодец! Пять пуль. Интервала между выстрелами нет. Давай, детка! Жми на курок!
Ольга поймала в перекрестном пунктире оптического прицела маленькую банку из-под газированной воды и плавно спустила курок. Первый выстрел, второй, третий. Два последних можно было бы и не совершать. Она уже с первого попала в цель. Ей это было не трудно. Еще легче, казалось бы, повернуться всем корпусом и выпустить две оставшиеся в подствольной коробке пули в Артема, который продолжал ухмыляться. Правда, теперь его улыбка несколько изменилась.
– Ничего себе! – присвистнул он изумленно. – Ты способная девочка, оказывается! Или я хороший учитель...
– Были учителя и до тебя, – буркнула Ольга недовольно и швырнула оружие на мерзлую землю. – Что дальше прикажете делать?
– Сейчас едем домой. Отдыхаем. Выспаться нужно как следует. Покушать, ты же голодна. Или нет? Ну вот, видишь, голодна. Затем одеваемся потеплее и ночью...
– Как, уже сегодня ночью?! – Она похолодела. – Ты замышляешь убийство на сегодняшнюю ночь?!
– Нет, дорогая, нет. Не перебивай меня никогда.
Артем поднял оружие и несколькими выверенными движениями превратил его в груду бесполезных железок, которые уложил на дно большой спортивной сумки. Сверху он накидал спортивную одежду, пару грязных полотенец, две пары кроссовок, которые отыскал на антресолях Ольгиной квартиры. Затем взял девушку под руку и повел узкой, припорошенной снегом тропой к выходу из леса.
Они шли недолго. Вскоре послышался шум скоростного шоссе. Где-то здесь они вышли из светло-бежевых «Жигулей», которые довезли их до места. Сейчас он остановил свой выбор на новехоньком джипе с глянцево поблескивающими боками, вывернувшем из-за поворота.
– Куда едем, братишка? – Водитель, молодой мордастый парень, полупьяно осклабился, открывая дверь Артему. – Баба твоя или как?
– Моя, брат, моя, – Артем по-хозяйски шлепнул Ольгу пониже поясницы, словно хотел подобным жестом застолбить право хозяина, подсадил ее в машину и приветливо улыбнулся. – Давай, брат, до города подбрось.
– Легко, ты знаешь! – Мотор приятно заурчал, и машина плавно тронулась с места, набирая обороты. – А ты чего с ней в такую погоду по лесам шаришь?
– Белок стреляли, – ухмыльнулся Артем хитро.
– Шутник! – Водитель гортанно захохотал. – Стреляли! Сезон закрыт – во-первых. На белок охотиться запрещено – во-вторых. А в-третьих – здесь заповедная зона. Да и жилмассив недалеко. Стрелять нельзя. Ну да ладно. Я люблю шутников...
Остаток пути парень без устали балагурил. Сыпал анекдотами. Артем вежливо посмеивался и как бы между делом вытягивал из словоохотливого парня информацию. Особенно усердствовать ему в этом не пришлось. И к тому моменту, когда их ноги ступили на привокзальную площадь города, они знали все и обо всех в том жилмассиве, о котором в самом начале имел неосторожность упомянуть разговорчивый водила.
Домов в окрестностях заповедника было шесть, расположенных почти на десяти гектарах заповедных земельных угодий. Территория обнесена колючей проволокой, въезд загораживал шлагбаум. На огромной вывеске значилось: «Заповедная зона».
Хозяева щедро платили своим охранникам, и те добросовестно несли службу. Постороннему проникнуть на территорию жилого поселка было практически невозможно.
Якин Святослав Иванович? Да, есть такой. Живет обособленно, почти не общаясь с соседями. Имеет дочку – уродину-перестарка, целый штат прислуги и стабильный доход от семейного бизнеса, доставшегося ему от покойного тестя-еврея. Что за бизнес? А черт его знает! Магазины, челноки. Еще, кажется, маленькая мануфактурная фабрика. С властями в городе водит дружбу, особенно с самой верхушкой. А зачем, пойди у него спроси! Может, сам собрался баллотироваться на пост мэра...
Так вот мило пообщавшись, Артем с Ольгой вышли из новехонького джипа и медленно двинулись по проспекту в сторону ее дома, благо до него было не так далеко.
Шли почти всю дорогу молча. О чем думал в эти минуты Артем, она не знала. Ее же безрадостные думы сводили судорогой все ее внутренности, заставляя снова и снова переваривать только что полученную информацию.
Итак, судя по навязчивой заинтересованности Артема, покушение готовится на кого-то из Якиных. И Ольга могла поклясться, что должна будет поймать в оптический прицел невзрачное личико Татьяны.
А что? Все тогда складывается в логическую цепочку. Милиция даже не задастся вопросом: почему? Ответ столь очевиден, что следствие закончится за неделю.
Обезумевшая от ревности к более удачливой сопернице (к тому же сумевшей разоблачить ее перед коллегами), Ольга решается на отчаянный шаг и убивает ту в надежде, что никто и никогда не узнает о содеянном. Или, вернее, никогда не заподозрит человека, яро сотрудничавшего с милицией.
Но в милиции сидят не дураки и не дилетанты. Они мгновенно выйдут на след незадачливой киллерши и повяжут ее, наверняка с поличным. Уж Артемушка обязательно постарается, чтобы в ее квартире нашли вещдоки, указывающие на ее причастность к убийству.
– У тебя очень изощренный ум, – вяло констатировала она, подводя черту под своими молчаливыми размышлениями.
– А вот в этом ты для меня являешься достойным соперником, дорогая. Ты и только ты, – огрызнулся он, правда, беззлобно, и распахнул перед ней дверь подъезда. – Представляешь, что будет, если бедный Толик так и не опознает убийцу?.. У-у! И это дело навесят на тебя. Хочешь узнать, какой срок тебе горит?
– Не хочу. – К ее глазам подступили слезы. – Я уже ничего не хочу, понимаешь? Хотя куда тебе...